Преступники хвастаются своими следователями

Марина Панафидина работает следователем с 1995 года

Фото: Кирилл ЧАЩИН

Что общего у следователей и Менделеева, почему стоит жалеть преступников и как «посадить» злодея, если улик почти нет. Об этом и многом другом в беседе с «Комсомолкой» рассказала Марина Панафидина, заместитель начальника Следственного отдела, отдела полиции «Центральный» Управления МВД России по городу Кемерово, подполковник юстиции.

Как вы стали следователем?

– Я считаю, что если человек в детстве загадал какую-то мечту, то он непременно приедет к этой цели. Еще девочкой, прочитав книги Конан Дойля о Шерлоке Холмсе, я сказала, что хочу работать детективом. После школы попыталась поступить на юридический факультет, но не получилось. Поступила на исторический факультет, его и закончила.

Несколько лет проработала учителем, а потом, когда вышла из декрета, мне подружка рассказала, что можно получить второе высшее через спецфак. Я пошла в городское управление милиции, где сидел Исаков Александр Васильевич, которого все боялись. И я захожу к нему в кабинет, прямо с улицы, и говорю: «Здравствуйте, я бы хотела учиться на юриста на спецфаке и вообще быть следователем».

У Исакова в это время сидел человек из Москвы, и он сказал: «Вот видите, к нам люди просто просятся». Со мной побеседовали и сказали: проходите комиссию, и мы вас сразу же возьмем. В итоге, мне предложили пойти работать в отдел милиции, на Радугу, где никто не хотел работать из-за строгого руководителя. Но мне-то главное было попасть на работу. Супруг, конечно, отговаривал, но потом сдался и сказал: мол, делай, что хочешь

– Я очень тонкий, ранимый и скромный человек. Может быть, со стороны этого даже не видно...

Фото: Кирилл ЧАЩИН

Чем реальная работа следователя отличается от того, что принято показывать в кино и описывать в литературе?

– Работа намного тяжелее, чем снимают в сериалах. Работа следователя заключается в грамотном написании всех процессуальных документов и не допущении не только грамматических, но и юридических ошибок. Этого не покажешь в фильмах. Самый приближенный к реальности фильм – это «Тайны следствия» про Машу Швецову. Это очень тяжелый труд, от которого мысленно не освобождаешься даже дома. Проблема в расследовании дела всплывает в любое время, и я прекрасно понимаю, почему Менделееву приснилась периодическая таблица.

У меня был случай, когда я попросила оперативного сотрудника съездить вечером к подозреваемому и доставить его в отдел. А ночью мне снится сон, что я захожу в отдел, и мне дежурный говорит: «Вон доставили тебе, сидит». А утром заходу в райотдел и мне теми же словами говорят, что его доставили и он сидит, ждет.

Чтобы быть следователем, наверное, нужен напористый характер? Какие качества необходимы?

– Я очень тонкий, ранимый и скромный человек. Может быть, со стороны этого даже не видно и не верится. Потому что мне давали задачу: иди, допрашивай и без результата не возвращайся. И шла неизвестно куда в любую погоду, бывало поздно вечером, с мыслью, что мне нужно выполнить эту задачу. Если меня не пускали к фигуранту, я говорила: или вы откроете, или весь подъезд узнает, что ваш сын вор и бандит. Меня тут же пускали. Со стороны казалось, что я грубая и напористая, но это методы добычи показаний. Где-то хитростью, а где-то лаской.

Но основное качество – все-таки внимание к деталям, ведь нужно четко составить картину преступления.

- Подозреваемые обсуждают следователя, и даже начинают хвастаться – какой у меня следователь!

Фото: Кирилл ЧАЩИН

Как вы относитесь к обвиняемым?

– Несмотря на то, что преступник уже не раз привлекался к ответственности, он все равно считает себя виноватым, потому что в любом человеке есть моменты раскаяния. Здесь не нужно унижать человека, потому что у него все равно остается достоинство. Некоторое обвиняемые говорили мне спасибо за отношение.

Можно сказать, что где-то вы даже сочувствуете преступникам?

– Многих действительно жалко. Человек выходит из тюрьмы, а у него нет ни кола, ни двора – жилье продали, пропили.

Один мужчина попал ко мне после ограбления киоска. А он из тюрьмы, как говорится, не вылезал. После освобождения он не может пойти к сестре потому, что она замужем, а родители погибли, квартиру продали уже. Он скитался пытался устроиться, но мало кто берет. Устроился на автомойку, жил там, ночевал. Затем произошел конфликт с другими работниками, которые чувствуют себя там королями. Его начинали унижать, и он в отместку ножом нанес проникающее в живот обидчику. Это защитная реакция на мир. Ну, а что ему остается делать? Во многом виноваты родители, я считаю, что они многого не объясняют, не воспитывают.

.

Фото: Кирилл ЧАЩИН

Существуют какие-то хитрости или приемы, чтобы расположить к себе подозреваемого?

– Раньше я всегда носила с собой в СИЗО сигареты, а к несовершеннолетним – шоколад. И перед тем, как идти на допрос, обязательно позвонишь родственникам, узнаешь, может что-то передать. Я обязательно шла к обвиняемому с весточкой: «Вот мама о тебе вспомнила»; «все тебя ждут, спрашивают»; «дома все хорошо, дети здоровые бегают». Расположение обвиняемого нужно завоевать.

Многие из них обделены женским вниманием, даже никогда в жизни не общались и не дружили. Между собой подозреваемые обсуждают следователя, и даже начинают хвастаться – какой у меня следователь!

Архив "КП"

Фото: Кирилл ЧАЩИН

Со временем преступники меняются?

– Раньше преступники были «порядочнее», у них было воспитание и достоинство. А сейчас все больше пытаются врать и изворачиваться.

Преступность тоже меняется, появляются новые технологии. Не нужно совершать разбойные нападения или грабежи с ножом. Нужно быть немножечко поумней, что делают жулики в СИЗО, которые проворачивают телефонные мошенничества. Очень проблематично раскрывать такие преступления.

Какое дело больше всего запомнилось?

– Я один раз обиделась на жулика и подумала: я точно тебя посажу. Преступник пригласил знакомого к себе домой, где также была его сожительница. Начали выпивать и, как обычно, ни с того ни с чего произошла ссора. Он ударил гостя бутылкой по голове. Тот потерял сознание, а когда очнулся, нападавший его быстренько выгнал. Потом он понял, что у него похитили золотую цепочку и деньги.

На допросе подозреваемый говорит, что ничего не было: гость выпил и спокойно ушел. Единственный, кто мог дать показание, это его сожительница. Но она говорила, что была на кухне и ничего не видела и не слышала. Доказательств, в общем-то, не было. Я начала работать с этой девушкой. Мы долго общались, говорила, что ее привлеку за соучастие и сокрытие. Затем вызвала ее мать. Она, вы понимаете, никогда не будет никакого зятя выгораживать. Поговорила с ее мамой, объяснила, что не нужно этим человеком дорожить: завтра он пойдет искать другую «дойную корову». Поняв эту ситуацию, она сказала: «Я прекрасно это помню, когда я пришла к ним, я видела эту лужу крови, я видела золотую цепочку шириной в сантиметр. А потом он эту цепочку через пару дней продал». Мама дала шикарные показания против зятя, поговорила с дочерью и та тоже дала показания. Мы все доказали и человек осужден на большой срок.

Архив "КП"

Фото: Кирилл ЧАЩИН

Были ли какие-то страшные моменты во время службы?

– Как-то меня опер оставил меня с задержанным по разбойному нападению и пошел спать. Этот мужчина, когда вышел из тюрьмы, избил своего бывшего подельника, а потом его поймали, когда он по трассе ночью шел с огромным телевизором. Он был под два метра ростом, огромными ручищами и ножищами.

Вот сижу я с ним ночью. Опер вроде бы наручниками ему руки сзади заковал и ушел. Он спрашивает: «Можно у вас покурить, угостите?». Я отвечаю, что можно, достаю сигареты и говорю: «У тебя все равно руки сзади, как ты будешь курить?» Он говорит, мол, какие проблемы и, пропустив скованнее запястья через ноги, ставит локти на стол перед лицом. Мне так страшно стало. Я думаю, схватит и все: даже не успею позвонить. Я продолжила, как ни в чем не бывало допрашивать его. Когда с ним закончила, заполнила все документы и говорю, предупредила, что вызову опера, и он поедет снова в СИЗО. Он обратно сделал руки за спину и сидел так до прихода оперативника. Потом мы ехали вместе в УАЗике и говорил какому-то жулику: «Следователь моя…».