Когда в России будут перемены к лучшему

Жизнь в России изменится к лучшему, когда к власти придет молодое поколение.

Фото: Антон СЕНЬКО

Единственная реальная (а не пропагандистская, за этим прошу отправиться к Навальному, Ходорковскому, лисе Алисе, коту Базилио etc.) надежда на перемены к лучшему в России - подлинные перемены, а не в жанре "покаемся перед Польшей, помиримся с Америкой и проведем гей-парад, то-то будет счастье", - состоит в банальной смене поколений во власти.

Позднесоветское поколение через некоторое время должно постепенно, очень осторожно, мирно и добровольно, в стиле Дэн Сяопина и Пиночета, передать власть условно нашему поколению, отходя на позиции почетных отцов отечества, пожизненных сенаторов с гарантией неприкосновенности и тому подобное.

Почему такое медленное и скучное решение приведет Россию - нет, не к счастью, оно невозможно в государственном масштабе, но - к некоторым новым улучшениям?

Две причины.

Во-первых, послесоветские люди, в отличие от позднесоветских, не одержимы идеей потребления (а значит, и грабежа) с такой неистовой, маниакальной силой, когда хоть трава не расти, хоть мне завтра пятнашку навесят, но только я свое сейчас урву любой ценой.

Нет, это не значит, что нынешние "от тридцати пяти до сорока пяти" - аскеты и святые отцы-пустынники.

Но они, вошедшие во взрослую жизнь уже после совчины, выросли без того страшного потребительского голода семидесятых-восьмидесятых, без религиозного культа дефицита, фирмы, заграницы etc.

Правящее поколение еще помнит очереди в продуктовые магазины в 90-е.

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

Несомненно, и они прошли сквозь детскую и юношескую нужду в девяностые, когда "не было денег", но все-таки сформировались они в условиях, когда и поездки подалее Бреста, и джинсы с магнитофонами, и джипы с загородными домами на глазах становились все более заурядным явлением.

Нынешнее же правящее поколение, напомню, происходит из тех времен, когда и любая отдельная квартира с собственным душем, туалетом и телефоном - нет, не в собственности, нет, чаще всего вместе со старшими родственниками в соседней комнате, да, очень маленькая и убогая, - переживалась как большое новшество жизни тогдашнего старшеклассника или "молодого специалиста", а не как нечто естественное.

И это различие - скажется.

Во-вторых, послесоветские люди, в отличие от позднесоветских, имеют совершенно другой опыт карьерного восхождения.

Тут надо не забывать, что советские начальники не смогли мирно и мягко передать власть в масштабе целых поколений, а не только Кремля.

Верховное наследование от собственно брежневиков - к горбачевско-ельцинско-черномырдинской генерации, и от нее - к нынешним деятелям, - конечно, не происходило в жанре тотального слома, брежневики просто умерли от старости, а ельцины и черномырдины тихо ушли на пенсию, - но зато этот слом еще как развернулся на более низких этажах государства и общества.

С детства благополучный и более-менее культурный тип молодого человека 30- и 40-летней давности, будь то интеллигент, безобидный мажор или "честный инженер" - это в итоге всех перемен в лучшем случае рантье, владелец сдаваемой в аренду трешки в центре и дачки в хорошем поселке, которые достались от дедушки-замминистра.

Память о тотальном дефиците и стремление урвать проявляются и сейчас.

Фото: Марина ВОЛОСЕВИЧ

А власть и собственность в конце двадцатого века взяли ребята с улицы, те самые славные парни из Скорсезе.

То есть страну после 1991 года, за вычетом некоторых исключений, держат люди, прошедшие сквозь огонь, сквозь социальную революцию и неоднократный дефолт не только экономики, но и самой рутины жизни, когда передаваемый из прошлого опыт больше не стоит ничего, а вместо этого нужно, чтобы тебя не застрелил снайпер, засевший на крыше напротив твоего офиса.

И те из них, кто не были буквально бандитами, те, кто никого не убивал, - все равно выучились тому, что они знают и могут, - в буквально, а не метафорически волчьем мире.

Ну а поколение, пришедшее в кабинеты после 2000 года, - это совсем другая история.

Их и скотчем-то, наверное, никогда к стулу не приматывали, а если в лес вывозили, так по грибы, на пикник, а не вопросы порешать над вырытой могилой.

И этот опыт "карьеры без девяностых" - определяет не меньше, чем опыт "потребления без дефицита".

В общем, я хочу сказать, что массово грабить и убивать мои статусные ровесники не будут.

Будут, разумеется, врать, подворовывать, лицемерить, ловчить - куда без этого - но политический и экономический тип под названием "капитан Флинт отплыл на остров с пятью матросами, а вернулся один" - уйдет в прошлое.

И самое главное теперь - чтобы старые пираты плавно сделались персональными пенсионерами союзного значения.

Потому что если они уйдут по-плохому, если они уйдут вместе с миром и порядком в стране, - благополучные дети опять окажутся рантье, эмигрантами или легко доступным кормом, а со дна жизни снова поднимется нечто такое, от чего взвоют все.