Может ли российская культура быть экспортным товаром

Чесноков:

- Это программа «Цепные псы» с Эдвардом Чесноковым и Леной Нашикян. Привет, Елена!

Нашикян:

- Привет, Эдвард!

Чесноков:

- Продолжающаяся операция наших воздушных сил в Сирии вызывает ровно один жесткий вопрос: самолеты прилетают и улетают, а культурные ценности остаются. Может ли русская культура стать таким же высокоприбыльным экспортным товаром, как, например, нефть или «СуперДжед»?

Нашикян:

- Обо всем об этом мы поговорим с Надеждиным Борисом Борисовичем, президентом института региональных проектов и законодательства.

Надеждин:

- Добрый вечер!

Чесноков:

- Вопрос ребром. Когда мы говорим об американской культуре и об американских ценностях, то мы можем их осуждать, принимать, но это понятно, о чем это. А вот, Борис Борисович, русская культура и русские ценности – что это такое?

Надеждин:

- Во-первых, надо сказать, что наша культура подревнее будет, чем американская. Америке 300 лет с лишним, а у нас уже был Рублев, великая средневековая литература. И надо разделить два совершенно разных мира. Первый мир – высокая культура. Тут у нас Чайковский, Стравинский, Шостакович, Прокофьев, Толстой, Достоевский. Не хочу говорить слово «бренды», но это авторы, которые в любой школе, любой точке мира изучают, читают. В Америке такого масштаба композиторов я, например, не знаю. А писатели? Можно вспомнить Марка Твена, конечно. Джека Лондона и так далее. Но все-таки это не Достоевский и не Толстой.

Вторая часть истории, когда мы говорим о массовой культуре, куда попадает все: кукла Барби, МакДональдс, Элвис Пресли и все такое. Если мы говорим про массовую культуру и начинаем понимать под культурой поп-музыку, Голливуд, конечно, Голливуд выглядит покруче, чем киностудия имени Горького, к сожалению большому. А кукла Барби, при всем уважении, покруче, чем Чебурашка.

Чесноков:

- Но кто бы еще поспорил, потому что в Японии Чебурашка рвет все чарты. Его там продают, он собирает миллионы.

Надеждин:

- Япония – это интересно. Вообще, надо сказать следующее. Есть совершенно неожиданный эффект. Скажем, наш певец Витас, которого многие забыли здесь, он там собирает полные залы. В Китае. А наш Чебурашка почему популярен в Японии? Потому что он гениально подошел для японских аниме как персонаж: стилистика, глаза, ушки, добрые. Масса сопутствующих персонажей: Крокодил Гена, Старуха Шопокляк. Эдуард Успенский в этом смысле прославился в Японии.

Хотя, конечно, если говорить про массовую культуру, тут по сравнению с американской, никакая. Разве что в области рок-музыки англичане еще как-то сосвоими «Битлз» и «Роллинг Стоунз» покруче будут.

Чесноков:

- И то новых имен там уже нет.

Надеждин:

- Немцы. Что можно вспомнить о немцах? «Рамштайн» можно вспомнить. А у французов и испанцев назовите мне рок-музыкантов? Именно.

Нашикян:

- Французы – это французская комедия.

Надеждин:

- Есть два совершенно разных круга. Есть великая культура, которой столетия и которая через тысячу лети будет. И тут с нами мало, кто может тягаться. Толстой, Чехов во всех театрах мира, балет и так далее. А в массовой культуре мы пока что отстаем, но, мне кажется… Я, правда, готов отдельно говорить, какие наши бренды культурные вполне поддаются раскрутке уровня хотя бы Микки Мауса.

Нашикян:

- В общем, мы производители элитарной культуры, а американцы – массового продукта. Кстати, последние новости. К нам приехал американский боксер-профессионал Рой Джонс.

Надеждин:

- Он уже наш боксер.

Нашикян:

- А с 12 сентября 2015 года стал гражданином России. Если знаете, раньше, 5 января 2013 года французский актер Жерар Депардье стал гражданином России. На ваш взгляд, что привлекает мировых звезд искусства и спорта в Россию?

Надеждин:

- Это все-таки довольно редкий случай. Честно говоря. А что касается Депардье, тут все абсолютно ясно: он во Франции на консервативных позициях, его президентом был Саркози. Пришел Олланд, который повысил налоги на богатых. Он же социалист, президент. И Депардье еще в ходе выборов сказал, что если этот, а дальше нецензурное слово, станет президентом и повысить налоги, я брошу и порву свой французский паспорт. А тут выяснилось, что в России самый низкий подоходный налог в мире 13 процентов.

Рой Джонс. Я так скажу, это экзотический случай, когда боксер такого уровня к нам приезжает. У нас своих боксеров хватает: Емельяненко, есть Костя Цзю. В боксе у нас все хорошо. И в хоккее. И в шахматах, кстати, тоже. Так вот, там какой-то другой особый случай. Я не очень понимаю реальных мотивов, очень вероятно, что ему… Кстати! А вот, кстати, лучше пример! Есть же этот самый… Парень, который в Сочи выиграл! Американец! За Россию. Короче, парень. Американец. Он стал гражданином России и выиграл Олимпиаду. Забыл! И там совершенно четко так было!

Нашикян:

- Это новая тенденция. Так вы думаете, что их привлекают к нам низкие налоги?

Надеждин:

- Слушайте, что смеетесь! Депардье, мне кажется, привлекло два обстоятельства. Первое – реально низкие налоги. Не хочется же отдавать социалисту Олланду 50 процентов зарплаты. Лучше отдать Путину 13.

Чесноков:

- Но в Сингапуре, например, тоже низкие налоги. Но он же к нам приехал, а не в Сингапур.

Надеждин:

- Он просто не поместится в Сингапуре. Он очень большой. Ему нужна большая страна. Он повернется там, и все, уже заграница.

И второе. Вы будете смеяться. Им Путин нравится.

Чесноков:

- Так он и нам нравится!

Надеждин:

- Не всем, положим. А Путин такой крутой, ныряет, летает со стерхами. Крутой чувак.

Чесноков:

- Борис Борисович, когда к нам в Санкт-Петербург приезжают иностранцы, когда они приезжают в Москву, то они просят показать им Кремль, Эмитаж и сталинские высотки. В Питере, правда, их нет. В Москве просят. В то же время, а вот вы человек демократических взглядов, это общеизвестно, можете немного с либеральной трибуны нам рассказать об этом. В то же время многие либералы требуют десталинизации, десоветизации и так далее. Не возникает ли опасности, что вместе с десоветизацией мы проведем деконструкцию русской культуры, а проще говоря, ее уничтожение.

Надеждин:

- Я не знаю ни одного либерала, который при всей нелюбви к Сталину, просил бы снести сталинские высотки. Или разрушить мосты, построенные при Сталине. Так далеко никакой нормальный человек не заходит, естественно.

Мне кажется, в Москве и в Питере есть масса чего-то не связанного с советской эпохой, что было давно. У нас есть Кремль, Храм Христа Спасителя, который как бы сейчас построен, но есть о чем рассказать. Это же удивительная история совершенно! У нас очень древние церкви, в том числе, в Москве. А сколько древнейших церквей у нас по Золотому Кольцу! Там церкви, которым под тысячу лет: Владимир, Суздаль.

У нас древняя история. К сожалению, как-то мы эти чисто исторические бренды не очень сильно раскручиваем. Пожалуй, только один могу вспомнить – это Дед Мороз в Великом Устюге. Это да. Это стало брендом.

Чесноков:

- Вы сказали «исторические бренды». Наша архитектура, по сути, это копия французской, английской архитектуры. И единственная самобытная архитектура – это сталинская.

Надеждин:

- Здрасти пожалуйста! У нас есть в Кижах уникальное деревянное зодчество, которого в Европе, понятное дело, просто нет. Потому что там леса не было. Это уникальные вещи! Есть подобные вещи в Костроме, в Архангельске. Я сам там был, видел деревянные строения, которым сотни лет и которые стоят.

Чесноков:

- Без единого гвоздя!

Надеждин:

- Без единого гвоздя.

Мы не придаем значения, мне кажется, такому масштабу раскручиванию своих культурных брендов. Все едут смотреть египетские пирамиды. Это все понятно. Им 2-3 тысячи лет, больше . Около пяти некоторым. У нас же есть подобные вещи. Какие у нас природные объекты. Озеро Байкал. Место падения Тугнусского метеорита. У нас масса историй, которые можно рассказывать.

Чесноков:

- Да, и нас слушает Марина Владимировна Кудимова, поэт, обозреватель «Литературной газеты». Марина Кудимова, здравствуйте!

- Добрый вечер!

Чесноков:

- Вопрос ребром. Что нужно сделать, чтобы бренд под названием «русская культура» стал таким же высокоприбыльным, как экспорт нефти?

- Для того, чтобы этот бренд стал высокоприбыльным, в него надо вкладывать значительные средства. Второе. Нужно учиться, в том числе, и у врага. И у друзей тоже: как это сделать. Примеров тому множество. В частности, как известно, конгресс «За свободную культуру», который был организован в Америке и действовал 17 лет, финансировался непосредственно ЦРУ. Эти сведения описаны во многих источниках открытых.

Второе. Что мы имеем в виду? Какую культуру под высокоприбыльной? Массовую или элитарную культуру? Вторая таковой быть не может. Она всегда в дотациях и вспомосуществованиях. А первая, то есть, массовая культура… Скажите, что мы можем предъявить миру сейчас в высококачественной массовой культуре? Стаса Михайлова?

Чесноков:

- Группу «Тату» можем. Увы.

Нашикян:

- Кстати, она очень популярна за рубежом.

Кудимова:

- Если группа «Тату» существует, чему я искренне рада, боюсь, что это вчерашний день. Никого уже этим не удивишь. А вот учиться высококачественной массовой культуре есть, у кого. Например, Индия. Кстати, на сегодняшний день именно Болливуд – это альтернатива Голливуду. И индийский кинематограф – это отличный пример сочетания самых разных элементов традиционной индийской культуры в одном продукте. Это определенный сплав как самобытных культурных элементов и популярного способа их представления. Какой аналог вы можете привести сегодня российский? Увы. Никакой.

В то же время, если говорить о высокой культуре, то в свое время президент Рузвельт, выступая перед Конгрессом США, сказал такую фразу, что Россия сполна рассчиталась с мировым сообществом за долги царского правительства, отдав миру Рахманинова, Анну, Павлову, Шаляпина и многих других. Мы забываем, что до середины двадцатого века именно высокая русская культура давала колоссальную прививку и Америке, и Европе. Может, мы об этом и не забываем, а вот наши партнеры американские и европейские, по-моему, давно об этом забыли.

На сегодняшний день необходимо создание как общественных, так и государственных институтов, которые будут поддерживать традиционную русскую культуру.

Нашикян:

- Продолжая эту тему, можно говорить и об Анне Нетребко, и о Диане Вишневой.

Надеждин:

- Я абсолютно согласен. Собственно, я с этого и начал, что у нас есть достижения в классической музыке, литературе. Тут у нас достижения. Но если мы говорим о культуре, как товаре, мы, конечно, имеем в виду массовую культуру. И это совсем другая история.

У меня только две реплики по поводу услышанного. Я бы не стал так думать, что американская массовая культура доминирует в мире, что это прямо какой-то заговор ЦРУ. Поверьте, это совершенно не так. Просто Америка генерит огромное потребление.

Чесноков:

- Марина Владимировна не может вам, к сожалению, возразить, потому что она уже вышла из эфира. Но есть публикации в том числе на либеральных порталах, что ЦРУ финансировала публикацию Пастернака «Доктора Живаго». И этого никто не опроверг.

Надеждин:

- Это совершенно не имеет отношения к тому. Я вас уверяю, ЦРУ не финансировало МакДональдс, куклу Барби, Голливуд и Микки Мауса.

Чесноков:

- Условия создавали, чтобы они произрастали на почве американской.

Надеждин:

- По поводу группы «Тату». Кстати говоря, она была очень успешным проектом нулевых. И я причастен некоторым образом к их творчеству, потому что Лена Катина – дочка моего одноклассника. И в какой-то момент они попросили помощи у меня в связи с тем, что их этот продюсер, по-моему, Шаповалов реально обирал. Они уже были мега-звездами, но когда было им лет 14, они подписали контракт и получали за выступление 300 долларов. Я этим отдельно занимался, там адвокатов подтянул. И помог девушкам заработать.

Чесноков:

- Они вас-то отблагодарили?

Надеждин:

- Я старался это не афишировать, потому что в те годы я был крупным чиновником. И мне такая реклама была не нужна.

Хороший вопрос такой. А что реально нужно сделать, чтобы наши бренды потенциально очень важные проникли в сознание? Здесь я, к сожалению, в сферу политики вторгаюсь.

Чесноков:

- Вы – политик. Вам положено.

Надеждин:

- Без всякого сомнения, эта soft power, которую американцы придумали, ее суть заключается вот в чем. Как они считали, что справедливо, что влияние Америки в мире обеспечивается тем, что все хотят жить, как американцы. Понимаете, да?

Нашикян:

- Американская мечта!

Надеждин:

- То, что американцы мечтают, это очевидно. Они сделали так, что, действительно, миллиарды африканцев там, азиатов мечтают жить, как американцы. Потому что они видят красивую картинку. Они видят высокое потребление. И в этом смысле Россия сейчас, увы, пошла ровно в обратную сторону, то есть, жить, как русские, извините, мало, кто хочет в мире. Вот в чем проблема. И это серьезное реальное препятствие на пути экспансии нашей культуры. К сожалению, в нашей страны уровень жизни, благосостояния, здравоохранения оставляет желать, мягко говоря, лучшего.

По сравнению с Африкой, согласен. Мы хорошо смотримся.

По сравнению с крупнейшими рынками потребления массовой культуры, каковыми в мире сейчас является Евросоюз, США, Китай и Индия, мы смотримся так, что я вот тут не вижу большого наплыва желающих.

Нашикян:

- Готовясь к нашей программе, я открыла словарь Ожегова и нашла такое определение в слове «культура»: «Под культурой мы понимаем человеческую деятельность в ее самых разных проявлениях, включая накопление знаний. Культура предстает так же проявлением человеческой субъективности и объективности». Мой вопрос. Насколько Россия на мировой арене субъективна и объективна в своих действиях?

Надеждин:

- К культуре этот вопрос прямого отношения не имеет, конечно.

Сначала прокомментирую. Под словом «культура», если проще говорить, понимается все, что отличает нас от животных. Мы умеем читать, писать, они не умеют. Это часть культуры. Мы умеет петь, танцевать, они не умеют.

Чесноков:

- Но птички тоже поют!

Надеждин:

- Но это несколько отличается от Моцарта.

И все навыки человечества в широком смысле, наука и так далее. Без всякого сомнения Россия в историческом контексте, начиная с времен Олега и Киевской Руси, Московии, Империи Российской, СССР и так далее, внесла гигантский вклад в мировую культуру. Что еще можно добавить?

Нашикян:

- Меня интересует. Как вы считаете, на мировой арене действия России объективны или субъективны?

Надеждин:

- Правильно ли я понял вопрос: Россия является субъектом самостоятельным мировой политики или она, кто-то ею управляет?

Нашикян:

- Вполне верно.

Надеждин:

- Теперь я понял. Ожегов темнит…

Это относится не только в стране, к любому человеку. В одних ситуациях любой человек, любая страна вполне себе объект, а в других субъект. Например, как вы каждый день принимаете кучу решений лично, независимо и так далее. С утра вы принимаете решение пить кофе или выкурить сигарету. Это ваше решение.

Потом вы приходите на работу. Потом у вас на работе есть начальник, и вы становитесь объектом. Так же и с любой страной, неважно, маленькой, как Грузия или Латвия и с огромной, как Китай или Россия. Когда как. Например, когда Россия принимала решение вернуть себе Крым, пятое-десятое, понятно, что это было решение Путина, поддержанное крымчанами. Трудно себе представить, что Путину кто-то дал такое указание. Я думаю, что он реально, так решил. Со всеми негативными и позитивными последствиями и за все отвечает он: и за санкции, и так далее.

Чесноков:

- Не верит Борис Борисович в мировое правительство! Да и мы не верим!

Надеждин:

- С другой стороны, есть ситуация, когда Россия, например, вынуждена выполнять свои обязательства. Они есть. Например, Россия, вот есть договор – поставлять газ Украине. Она поставляет. А как еще?

Чесноков:

- Со скидкой, причем!

Надеждин:

- Есть обязательства. Вопрос: Россия тут кому подчиняется? Договор есть.

Если вы взяли в банке кредит и его не отдаете…

Чесноков:

- Может, русской идее подчиняется? Русская идея, что все должно быть по справедливости. Даже цена на газ.

Надеждин:

- Слухи о том, что русская идея связана со справедливостью, сильно преувеличена.

Чесноков:

- Мы читали Пелевина. У него есть знаменитый роман «Дженерейшн Пи». И там герой задает этот вопрос Достоевскому.

Надеждин:

- Я постараюсь объяснить на примере великого писателя Достоевского, которого считаю одним из самых великих писателей в истории мировой литературы. При всем притом, что его политическая позиция мне, как легко догадаться, не близка. Читаешь его, это сочный русский язык, тонкие повороты психологии. Раз пятьдесят прочитал и «Братьев Карамазовых», и все остальное. И каждый раз, перечитывая, находишь что-то новое.

Но. Есть понимание русской идеи, русской души некоторое идеальное такое. И оно, действительно, есть в русских романах. Оно есть. И мы все знаем, что русский народ за справедливость как бы, нестяжание, и бог… И так далее.

Чесноков:

- И нам звонит Ольга. Простите, что перебиваю.

Надеждин:

- На самом интересном месте.

Чесноков:

- Ольга?

- Добрый вечер, Борис Борисович! Я не являюсь вашей поклонницей в вашей не совсем патриотической позиции, тем не менее, отдаю дань вашему таланту, вашу интеллектуальному уровню. Я хотела бы, чтобы вы осветили такой вопрос. К сожалению, наблюдается сегодня совершенное непонимание интеллектуальной и духовной жизни, этих ценностей. Именно в аспекте культурном.

Нельзя ли, чтобы вы осветили место и роль России именно в диалоге культур? Начиная с евразийцев: Бердяева и настоящим кончая.

Надеждин:

- Надо сказать, что очень глубокие вопросы. Спасибо. С трудом понимаю, как можно в этом формате осветить.

Но я закончу свою мысль. Есть идеальной представление о русской идее и оно великое и достаточно возвышенное. И мы все можем того же Достоевского, Бердяева… Это реально существует. Нам в школе объясняют, жизнь и так далее. Но, к сожалению, есть и другая сторона. Есть реальная русская жизнь. За последние двести лет светлых периодов, когда государство русское, неважно какое, Российская Империя, СССР, Российская Федерация и российское общество, действительно ли являла бы собой образец справедливости, я таких периодов с трудом представляю.

Чесноков:

- 19 февраля 1861 года. Там оттепель…

Надеждин:

- Тем не менее, как ни посмотришь, все это первая и жутчайшая несправедливость в разной форме: при царе крепостные, феодалы, при Советском Союзе номенклатура и трудящиеся.

Чесноков:

- Так когда ж вам было легко?

Надеждин:

- Конечно. Я просто хочу сказать, что это такая особенность России. Все верят во что-то светлое и яркое, но при этом никак не можем, извиняюсь, из грязи вылезти. В этом есть отличие наше от многих других цивилизаций, которые не настолько верят в возвышенное, но проблемы грязи как-то решили.

По поводу вопросов Ольги. Очень глубокие вопросы.

Конечно, когда культура была тем, чем очень мало людей, очень небольшая часть населения владела и располагала, на секундочку, в том самом великом девятнадцатом веке, золотом веке русской литературы… Товарищи дорогие, 2-3 процента населения могло касаться этой культуры! 70 процентов населения Российской Империи не умело читать и писать. И жило просто понятно, где.

Потом что произошло? Был советский период, когда советское государство форсировано ради военных задач вкладывалось в образование, науку и престиж был огромен ученых, инженеров. Потом - бабах! – и началась рыночная экономика. И совершенно другие на первый план вышли ценности.

Я сам российский преподаватель. Знаете, сколько я получаю на физтехе за свои лекции? Если я скажу, вы не поверите! 12 тысяч рублей в месяц. Читая лекции на физтехе. Не на полную ставку, но все равно. Самые посещаемые лекции на физтехе 400 человек, я получаю за лекцию примерно тысячу рублей. Немного. Это проблема, да.

Закончу. К большому сожалению, есть конфликт, когда культура элитарная, тогда возникают высокие образцы. Но, увы, пользуются достижениями этой культуры ничтожно мало людей. А когда культура становится массовой и 90 процентов населения что России, что земного шара могут сейчас взойти в ютьюб и послушать любую музыку, посмотрите, что они слушают и смотрят. Точно, не Баха, ни Рахманинова, ни Чайковского.

Там еще был вопрос о месте российской философии в мейнстриме и так далее. Большое место. Да. Сейчас оно стало меньше. В значительной степени это связано с тем, что в советское время, извиняюсь, у нас выжгли всю философию, кроме марксизма-ленинизма. Увы, это касается не только философии, но и…

Чесноков:

- Не все. Лосев был, слушайте…

Надеждин:

- Она, конечно, была. Но вот сами социологические и в целом гуманитарные науки, к большому сожалению, включая экономику, находились в сложном положении.

Нашикян:

- Борис Борисович, а я вот нашла любопытный факт о вас. В январе 2001 года вы предложили на утверждение в Госдуме собственный вариант текста Гимна России.

Надеждин:

- Было такое.

Нашикян:

- Взяв за основу текст Гимна СССР Сергея Михалкова. И поменяли в нем всего 8 слов. Что это были за слова?

Надеждин:

- Это была совершенно серьезная история. Тогда Путин внес закон о Гимне с новым текстом как бы Михалкова, хотя говорили, что его писал Владислав Юрьевич Сурков, между нами.

Чесноков:

- Ох, какие откровения!

Надеждин:

- А я сказал, поскольку мы все с детства, мое поколение, знали Гимн СССР, надо просто чуть-чуть поменять слова. И там было заменено восемь слов. Например, «партия (сначала была Сталина, потом Ленина), сила народная нас к торжеству коммунизма ведет». А я со ссылкой на Конституцию, где многопартийность, предложил спеть практически то же самое, только так: «партии разные, силы народные нас к торжеству плюрализма ведут». И получилось все хорошо.

Чесноков:

- Думаю, что не все из широких масс поняли бы слово «плюрализм».

Надеждин:

- Да привыкли бы.

Нашикян:

- Ваш текст не утвердили?

Надеждин:

- Чуть-чуть не хватило голосов, а то бы пели оригинальный текст, и три слова буквально поменяли.

Нашикян:

- Откуда такая любовь к музыке? И рифмотворчеству?

Надеждин:

- Несколько поколений композиторов довольно известных.

Чесноков:

- В вашей семье?

Надеждин:

- Мой дед Борис Борисович, у нас сто лет Борисборисычей, он создал узбекскую музыку. Его Сталин послал в 30-е годы в Ташкент. Он создавал консерваторию. У него памятник в Ташкенте. Имени его школа. И другой мой дед Владимир Абрамович Беленький был дирижером и так далее. Мои деды были музыкантами. И меня пытались сделать музыканта. Отдали учиться на виолончели, а мне медведь на ухо наступил. И я избежал этой участи.

Нашикян:

- Поскольку почти все ваши предки были музыкантами…

Чесноков:

- … не ударить ли нам по струнам, Борис Борисович?

Надеждин:

- Должен извиниться заранее за качество. Я гитару не держал год. Но когда я пришел на передачу, мне дали гитару и попросили спеть. Я попробую.

Поскольку тема о России, но продекламирую песню…Сейчас популярен русский мир, что-то русское. Сейчас особенно. И в песне критикуются демократы, что модно. И я такую песню написал.

(поет)

Чесноков:

- А вы не боитесь, что вас за эту песню в санкционный список включат?

Надеждин:

- Боже упаси! Мне кажется, что все основные мифы русского мира отражены очень полно. Во всем виноваты демократы, нужен сильный вождь. И везде у власти одни егоры, я политкорректно выражаюсь. И что народу все надоело и все скоро рванет. Очень четко.

Чесноков:

- Я мало могу назвать стран, где у власти был бы слабый вождь.

Надеждин:

- А Обама? А Олланд? Вы что!

Чесноков:

- Обама, извините, Нобелевскую премию получил мира. Это что, слабый человек? Любопытно, что я сейчас защищаю Обаму.

Борис Борисович, вы часто пишете, что вы называете, рецидивы имперского сознания. Вы достаточно в негативном ключе освещаете, что имперское мышление… А вот Петербург. Город Достоевского, Пушкина. Это же имперский город! Это продукт имперской культуры. Не видите противоречия?

Надеждин:

- Период империи, а Российская Империя была крупнейшей державой мирового масштаба…

Чесноков:

- С Британской только сравню.

Надеждин:

- Если брать континентальные крупнейшие империи, безусловно. Это период, в ходе империи много чего было сделано. Были завоеваны огромные территории: Средняя Азия, Дальний Восток, полевропы. У нас и Польша была, и Финляндия. С другой стороны, в период империи были созданы величайшие достижения культуры: Санкт-Петербург построен и так далее. Что совершенно не означает, что естественной формой существования государства Российского является империя. Абсолютно из этого ничего не следует.

Период империй переживали очень многие народы. Была империя монголов, Чингисхана и все такое. Была империя Британская, самая большая по территории. Но они прошли, успокоились.

Чесноков:

- Только Британия в содружество наций превратилась. И рулит там. И Япония до сих пор империя по юридической структуре.

Надеждин:

- У нас Центрально-Африканская тоже империя. От того, что вы назвались империей, вы не стали ею. Япония была реальной империей. Контролировали Филиппины и так далее. Сейчас она остров и ничего.

Я к чему? Слово «империя» звучит очень духоподъемно и хорошо. И в некоторый исторический период именно те нации, которые породили империю, и стали великими. Это правда. Это Наполеон, Российская империя и так далее. Но сейчас мы живем в совершенно другой исторический период, где величие государства определяется не столько мощью армии и огромной территории. Величие государства определяется качеством жизни, продолжительностью жизни, качеством медицины и образования.

Чесноков:

- А почему нельзя иметь и мощную армию, и продолжительность жизни высокую?

Надеждин:

- Во всем мире есть только одна страна, у которой одновременно очень высокая продолжительность жизни и самая сильная армия. Это США. Но скоро это закончится по объективным причинам. Ровно по тем же, почему это закончилось в Британии, в Германии и во Франции. Какая была воинственная огромная Британия, Франция и Германия! Ровно поэтому закончится в США И, слава богу. И не будет никогда в мире ситуации, когда одна страна доминирует над всеми. Это такой закат… Причем, он связан не с тем, что Россия встала с колен и все такое. Он больше связан с тем, что начался экономический рост, рост благосостояния, рост качества жизни в гигантских по количеству людей странах. Гораздо больших, чем США.

Чесноков:

- Азиатские тигры?

Надеждин:

- Сейчас это Китай. Потом будет Индия. Потом, будете смеяться, Бразилия и Нигерия, в которых будет больше людей, чем в США.

Чесноков:

- И это Борис Надеждин, с которым мы рассказывали о русской культуре.