Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Общество28 сентября 2019 17:23

Становление Марка Захарова — главные вехи: Сжигание партбилета, «Юнона и Авось», ТВ, восторг от операции в Чехословакии

Выдающийся режиссер прошел большой и сложный путь, но никогда не унывал и не жаловался на власть
Становление Марка Захарова — главные вехи: Сжигание партбилета, «Юнона и Авось», ТВ, восторг от операции в Чехословакии

Становление Марка Захарова — главные вехи: Сжигание партбилета, «Юнона и Авось», ТВ, восторг от операции в Чехословакии

Фото: Иван ВИСЛОВ

На 86-м году жизни в Москве скончался Марк Захаров — непревзойденный мастер, ловкий фокусник и теоретик театра. «КП» проходит по главным этапам карьеры режиссера, не забывая об эволюции взглядов мастера.

1. Партбилет, СССР, гражданская позиция

Как и любой импульсивный человек из сферы искусств, Марк Анатольевич был не чужд поз и жестов. Одним из таких и стал символический акт пиромании. В 1990 году Захаров в прямом эфире программы «Взгляд» сжег свой партбилет, о чем потом сожалел и даже иронизировал. Позже режиссер открестился от борьбы за «демократические ценности», гражданское общество, образа «одухотворенного либерала» и называл себя «советским человеком». При этом, конечно, осуждая действия Сталина, мавзолей Ленина и проч. И это понятно. Разве герметичная театральная тусовка смогла бы принять столь свободомыслящего режиссера? В книге «Театр без вранья» (2007) Захаров переосмыслил и ввод войск в Чехословакию в 1968 году, против которого активно выступал вместе с внушительным взводом интеллигенции — «это есть демонстративный сокрушительный марш высокопрофессиональной армии с наисовременнейшим по тем временам и, более того, непревзойденным оперативным и стратегическим мышлением» — в то же время операции НАТО («Буря в пустыне», бомбардировка Косово и проч.) автор называл «замедленно-топорными мясорубками».

Сложно заподозрить Марка Анатольевича в предвзятости или ангажированности. Скорее, он был человеком, не чуждым анализа, благодарности и не страдающим амнезией. Ведь в 40 лет он стал главным режиссером чуть ли не самого топового театра Советского Союза...просто написав заявление. Да, такое было возможно. По квоте беспартийных не прошел, зато вступил в партию и после окончания кандидатского стажа был утвержден московским горкомом. Сейчас подобное можно себе представить? А в свободные девяностые?

Цитата: «По прошествии лет готов честно признать: это был дурацкий, спонтанный поступок, о котором горько сожалею. Акт сожжения краснокожей книжицы носил форму необузданной и абсолютно излишней театральности. С компартией Советского Союза следовало расставаться совершенно по-иному - спокойно и достойно».

2. Цензура, кошки-мышки, карьера

Прогрессивные люди обычно поднимают Марка Захарова на хоругви, считая иконой и чуть ли не главным среди художников борцом с режимом. Однако стоит копнуть чуть глубже, как выясняется: все эти худсоветы и утверждения спектаклей были игрой в кошки-мышки, в которую Захаров ввязывался азартно и почти всегда выходил победителем. Фиги торчали изо всех карманов, он вещал про сказочные мотивы, давал отсылки к фольклору и эпосу, изящно уходя от незамысловатых атак экспертного совета. Боролся и побеждал: его идейный враг Дмитрий Полянский, первый зампред Совмина СССР, очень старался утопить Захарова, но в итоге был понижен в должности. «Бояться этого судилища постыдно», говорил режиссер и никогда не был унижен или выкинут на улицу с волчьим билетом. Более того — все внутренне потешались над формальными собраниями. Кивая и соглашаясь с мудрыми предложениями худсовета, делали по-своему. А иногда и подстраховывались, заранее снимая сцены «помягче». Марк Анатольевич сам признает, что шел на поводу Евгения Леонова, предложившего сделать вегетарианский дубль эпизода из «Обыкновенного чуда», где актер в образе Царя выходит и приветствует рать жестом сотрудника Политбюро. Уговорил, сняли, но никто не увидел криминала в «дерзком» исходном материале — он и вошел в фильм.

Это было типичным проявлением цензуры снизу, довольно распространенным до сих пор во всех сферах явлением, когда люди пытались УГАДАТЬ мнение руководства заранее, как бы чего не вышло. Захаров иногда поддавался, иногда настаивал на своем, иногда хитрил — заявлял комиссии, что спектакль полностью переработан, хотя не прикасался к нему. После повторного показа его утверждали — «совсем другое дело». Исключения, конечно, были: министр культуры Екатерина Фурцева закрыла спектакль «Доходное место» в 1967 году. Правда, после 40 аншлагов. Однако какие бы сюрпризы бюрократия не преподносила Захарову, он всю жизнь работал и не терял высоких должностей. В «Ленкоме» — почти полвека, до этого — шесть лет в театре Сатиры. А еще были фильмы, больше двух десятков телеспектаклей, программа «Серпантин» на Первом канале и масса сценариев. Пожалуй, каждый художник в СССР мечтал быть таким же «запретным» и угнетенным.

Цитата: «Всякий раз от нас требовали каких-то изменений, сокращений. По правде сказать, я почти никогда не выполнял «руководящие» указания. Часто выручал Евгений Павлович Леонов, фантастически умевший находить язык с цензорами».

3. «Юнона и Авось», легенды «Ленкома», Сорокин

Захаровский театр был прорывным и строился на виртуозном новаторском синтезе — он отталкивался от традиций, созданных Анатолием Эфросом, добавляя им агрессии, энергии и драйва, и наделял брехтовской метафизикой. «Все дело в тех неожиданных, непредсказуемых зигзагах при движении к печальному финалу», считал режиссер. Иногда эти зигзаги были совсем неожиданными: его актеры разговаривали с публикой, любили петь и прямо в зал говорили, куда повернет сюжет. Кажется, в 2019 году такое называется иммерсивным театром и считается верхом оригинальности. Так вот, еще в начале 70-х Захаров понял, что мысли автора для публики вторичны, куда важнее сиюминутная правда, рождающаяся на глазах зрителей. Он стал УДИВЛЯТЬ правдой, прорубив окно из Театра имени Ленинского комсомола к новому московскому Ленкому. Во многом за счет свежей музыки. Сначала был спектакль «Тиль» (1974) по «Тилю Уленшпигелю» Шарля де Костера с рок-группой «Аракс». А потом пришел Алексей Рыбников. Вместе с гениальным композитором Марк Анатольевич придумал мощный христианский мюзикл, рок-оперу «Юнона и Авось» на либретто Андрея Вознесенского, и поставил его. В 1981 году это был шок: церковные песнопения, крест и Андреевский флаг, обращения к Господу и явление Богоматери. Тащил постановку чуть ли не самый харизматичный актер театра Николай Караченцов. Приняли постановку моментально, без единой правки. Спектакль возили по всему миру, он идет до сих пор и едва ли будет закрыт.

Работа Захарова в «Ленкоме» — образчик психологического мастерства, который будут проходить в школах. Невозможно представить, каким образом ему удавалось дирижировать таким пестрым и равновеликим составом: Евгений Леонов, Олег Янковский, Александр Абдулов, Леонид Броневой, Инна Чурикова, Николай Караченцов, Армен Джигарханян, Александр Збруев, Татьяна Пельтцер. Какая концентрация харизмы, таланта, взглядов, апломбов и комплексов различной величины — и все это в условиях дичайшей конкуренции. Как он с ними справлялся? Сейчас достаточно одной скромной звездочки в проекте, чтобы запустить целый фильм, сериал, мюзикл или шоу. Захаров собрал монументальную дрим-тим, тягаться с которой было едва по силам даже «Современнику» лучших времен (Лия Ахеджакова, Валентин Гафт, Евгений Евстигнеев, Игорь Кваша, Марина Неелова) и «Табакерке» золотого периода (Андрей Смоляков, Евгений Миронов, Алексей Серебряков, Сергей Безруков, Владимир Машков). И проявил лучшие качества каждого из актеров. При этом Марку Анатольевичу удавалось не сваливаться в авторитаризм, который он так осуждал. И сохранять до последних дней интерес к развитию речи, трезвость ума и живость реакции — в 2016 году он перенес «пророческий» ералаш Владимира Сорокина («День опричника» и «Теллурия») на сцену «Ленкома».

Цитата: «Когда комиссия посмотрела «Юнону и Авось», то заключила: хороший патриотический спектакль. А одна дама даже сказала: особенно вам удалась, конечно, роль Богоматери. Вот это меня совершенно повергло в изумление. Мы со сподвижниками уловили нечто важное, свежую общечеловеческую тему, витающую в воздухе»

4. Работа на ТВ: программа, спектакли и сериал «12 стульев»

Это сейчас каждый второй снимает сериалы. Не смотреть их странно. Но еще 40 лет назад Захаров предвосхитил гегемонию ТВ и начал ставить серьезные художественные работы на телевидении. Считается, что даже очень хороший спектакль, записанный на пленку, теряет энергетику, шарм, заразительность. Но Марку Анатольевичу удавалось фиксировать ценную театральную магию и живинку, и успешно переносить их на экран. После записи «Пира во время чумы» (1975), «Юноны и Авось» (1988) и «Поминальной молитвы» (1993) режиссер вошел во вкус и продолжал ставить телеспектакли вплоть до 2014 года.

Вместе с этим одной из вершин советской сериальной индустрии стала четырехсерийная лента Захарова «Двенадцать стульев» (1976) с франтом Андреем Мироновым и фронтовиком Анатолием Папановым в главных ролях. Кроме того, до 1993 года режиссер вел авторскую публицистическую программу на Первом канале — «Серпантин Марка Захарова».

Цитата: «Среди кинематографистов отношение к телевизионным работам было очень специфическое. Они считали, что это отхожий промысел, халтура, не имеющая отношения к высокому искусству. А я понимал, что это важное дело. Тут был какой-то, боюсь сказать, «дар предвидения», понимание того, что это приходит в дом. Такой кинематографический театр».

5. Шесть шедевров

Обсуждать, вспоминать, цитировать, пересказывать и сопоставлять с современностью фильмы Захарова можно бесконечно. Но лучше — смотреть: «12 стульев» (1976), «Обыкновенное чудо» (1978), «Тот самый Мюнхгаузен» (1979), «Дом, который построил Свифт» (1982), «Формула любви» (1984) и «Убить дракона» (1988) осели крупными жемчужинами в сундуке «Мосфильма». Так бывает: полнометражных картин у режиссера всего семь и шесть из них — шедевры. Обратите внимание на плотность — нерукотворный памятник раз в два-три года. Какой темп мог бы набрать мастер? Страшно представить. Исключительное чутье и в этом случае не подвело Захарова: он не стал брать пример с именитых ровесников, скатившихся на старости лет в жуткую перестроечную коммерческую пошлятину и закончил снимать в 1988 году. Квентин Тарантино отмерил себе на жизнь 10 фильмов, Марку Анатольевичу хватило и шести, чтобы навсегда остаться в истории.

Цитата: «В настоящий момент (2002 год) мне очень страшно отправляться в кино. У больших мастеров современного кинематографа накопилось большое количество отрицательных эмоций, главным образом в плане гарантированного финансирования. Есть и другие моменты, которые меня сдерживают, хотя желание работать в кино остается. Если честно: на сегодняшний день я не располагаю интересной кинематографической идеей и боюсь надолго исчезать из театра».

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Марк Захаров: Удовольствие, которое мы испытываем в мире - имеет свою вершину и последнюю меру любого качества - смерть

Не стало Марка Захарова, выдающегося режиссера, автора великолепных спектаклей и любимых фильмов: "Тот самый Мюнхгаузен", "Обыкновенное чудо", "Двенадцать стульев" (подробности)

10 мудростей от патриарха «Ленкома» Марка Захарова: «В нас сидит радостная ширь, азарт, веселое движение неизвестно куда»

В субботу, 28 сентября, не стало выдающегося режиссера, теоретика театра и Марка Захарова — он ушел на 86 году, прожив насыщенную творческую жизнь, оставил после себя блок бессмертных фильмов и спектаклей, воспитал чуть ли не лучшее поколение советских актеров. «КП» приводит выдержки из интервью и мемуаров Марка Анатольевича — главного специалиста по эзопову языку и «лицедейству без фарисейства» (подробности)