Тату судьбы: выбив на руке заветное слово «мама», кузбасская сирота вскоре обрела семью

Галя с любимой названой мамой Наташей. Фото: Лариса МАКСИМЕНКО.

Простое и главное в мире слово «мама» для тату не подходит. Оно для тату нетипично, необычно, да чуть ли не единственно в мире... Но, появившись на тыльной стороне правой кисти кузбасской сироты Гали Гришиной, в паре с простым колечком из церковной лавки на пальце стало «звучать», как молитва: «Мама! Спаси и сохрани!»

Горячо. С верой, надеждой...И эту молчаливую молитву «услышала», заметила, заплакала душою с нею совсем чужая Гале-детдомовке сибирская женщина. И не смогла пройти мимо.

«Одна на всем земном шаре...»

... Любимое время в интернате - поздним вечером, после отбоя. За стеклом ткет свой снежный сказочный ковер метель. А в длинной девчоночьей палате главной нитью любого вечера - рассказы о мамах. Кто своих мам помнил, говорили о том, что их домой вот-вот заберут. Кто не помнил, особенно Галя, мечтали: раз они с мамой вдруг однажды трагически потерялись, значит, вот так же, однажды всенепременно и счастливо встретятся.

И так было во всех детдомах, интернатах - анжеросудженском, кемеровском, кедровском, где жила, росла Галя. И в день рождения, и в Новый год, и 8 марта, в мамин день она загадывала одно желание - найти, получить маму «в подарок»...

- И хотя мою родную мать я не помню, но я ее еще долго в детстве, годами, любила, ждала, пока девочки постарше не взяли тайно мое «Дело». Показали его мне. И я, увидев «отказную» записку из роддома, решительный мамин почерк, перестала ждать. Как отрезало. Она. Меня. Бросила. И это значит все. Я на всем земном шаре одна... - вспоминает Галя.

Папка с документами тогда незаметно снова легла на место.

Подросшая круглая сирота Галя больше о матери не думала.

Но душе быть на свете одной тяжело. И Галя стала себе представлять, что ее удочерят. Но шли годы. Из интерната - в больницу, у Гали частые ОРЗ и больные легкие. И обратно, к интернатским подружкам, таким же «гадким утятам», то есть к уже 16-17-летним подросткам, не очень интересным для удочерения, семьи же, приходящие, выбирали все малышей. И потом снова - подлечиться, и дальше снова - в интернат, учиться жить, как выпало по сиротской судьбе. И вот Галя тогда взяла и сделала тату «Мама»!

- И из всей нашей палаты, из 24 девчонок, в конце концов, и пусть уже взрослой,... мамочку обрела только я! И мы с ней оказались так похожи! - черноглазая, резкая в движениях, как бойкий таежный ручеек, брюнетка Галя нежно обнимает сероглазую, спокойную, как река, русую маму Наташу и прячется в кольце обнявших маминых рук… И большие часы в старом домике в частном секторе Калтана с рождественскими колокольчиками на стене и с букетиками трав под потолком звонко отсчитывают время вместе...

Галя еще в интернатские годы. Фото: архив семьи.

Жизни - в ладонях

- А я сроду не думала, что когда-нибудь возьму в дочки сироту… Что приму вот так чужую жизнь... - говорит Наталья Ивановна Поначевная. - Хотя… Мои руки были первыми для двадцати малышей, появившихся на свет.

Это ее, акушерку, они запомнили, ее глаза, ее слова… вперед ласки и любви материнской узнали... В молодости же, окончив медучилище в Новокузнецке, Наташа поехала работать по направлению в Омскую область и так радовалась каждому «ее» младенцу! В селе в «ее» роддоме было всего семь коек, в месяц рожали порой по три-четыре женщины.

И хотя была 18-летней акушеркой без опыта, но ни в одних родах не струсила, всех на пятерку приняла.

И дальше, выйдя замуж, родив двух дочек, уехав с семьей на Крайний Север, под Игарку, в поселок строителей ГЭС, Наталья продолжала «вести» будущих мам. И за двадцать лет работы уж и считать бросила, сколько женщин на сносях вертолетом из далекого поселка в городской роддом передала…

- А потом вернулась на родину, в Калтан, устроилась в больницу, медсестрой. И все давно состоялось, устоялось в жизни. Дети выросли, у них семьи. Живем рядом, дружно. Перемен не ждала, - говорит Наталья Ивановна. - Иногда вспоминала «моих» младенцев, когда акушеркой работала в роддоме и на приеме думала: интересно, как у них жизнь сложилась, какими выросли, и пусть будут здоровы, трудолюбивы, добры все-все «мои» малыши. И надеялась, что все они счастливы.

Ведь ни одна «ее» мама от своего дитя не отказалась.

8 марта - мамин и Галин день... Фото: архив семьи.

Встреча

И когда судьба познакомила вдруг Галю с Натальей Ивановной… То тоска этого чужого ребенка - по дому, по маме - ворвалась в сердце...

- Галю привезли из интерната на лечение в наше отделение. И она как пошла на поправку, так и «прилипла» ко мне. Ходила за мной, медсестрой, тенью, - улыбается Наталья.

И все рассказы медсестры - о жизни, детях, внуках, о домашних заботах и хлопотах, о том, как роды когда-то принимала, - Галя, подросток, слушала и просила еще, как в детстве просят мам о сказке.

- И это были рассказы о настоящей любви и семье, и о воле, - говорит Галя. - Так мы в детдомах всегда называли жизнь снаружи. Хоть и хорошо нам было жить «внутри»: нас кормили, поили, учили, жалели, любили. Но каждый все равно хотел выйти на волю.

… А пришла пора Гале возвращаться из этой больницы в интернат, и они с Натальей Ивановной расстались, как родные. А приехала Галя опять - встретились, соскучившись. А в третий - вообще встретились как мать и дочь...

- Я же с первого раза еще, как увидела эту худенькую, нескладную, добрую девушку, девчонку… Как заметила слово-мечту «Мама» на ее руке… И не смогла от нее отказаться, - признается Наталья Ивановна.

И она с годами добилась, чтобы Галю перевели в интернат поближе - из кемеровской Кедровки в близкую к Калтану Малиновку, и стала отпрашивать ее к себе в гости. И семья Натальи Ивановны приняла сироту сразу. И к концу 2010-го Галя переехала жить к маме Наташе. Она поселилась во второй половине избы - умершей бабушки Натальи Ивановны. Научилась быстро и важно, и радостно всему: топить печь, доить козу, огородничать... И начала «летать» по двору, по дому, то и дело забегая в первую половину - поделиться, спросить, спеть, даже просто сказать любимое слово:

- Мамочка! Ласточка!

А потом Галя с названой мамой Натальей Ивановной (они по документам друг другу никто, названой маме было под 60, Гале - 33, когда она забрала ее из интерната) съездили на святую землю, сказать, прочувствовать многое... и сказать за их встречу по жизни «спасибо».

- И я так плакала там, у Гроба Господня, просила Гале, всем родным и любимым здоровья и защиты. Носового платка не хватило. И, сняв платок с головы, вытирала слезы уже им… Наутро поразилась, платок шелковый от слез, от соли застыл камнем, - делится Наталья Ивановна.

- А я просила беречь мою мамочку Наташу и сестер, племянников, - говорит Галя.

… А что касается тату на руке Гали, букв, окрашенных пеплом старого сапога-кирзача… Галя, смутившись, вспоминает, как, подготовившись, сама себе вывела иглой, криво (левой рукой), зато крупно слово «Мама»... Но делать этого другим сиротам она не советует. Ведь убеждена, что судьба, если сильно веришь и ждешь, все равно привела бы ее к этой маме - к Наталье Ивановне.

- А больно было иголкой писать слово «Мама»?

- Больно. Маму получаешь в муках...

Галя работает на шахте. Фото: архив семьи.

P.S. Время идет, Гале уже 45, ее названой маме Наталье Ивановне 70. Переживая за Галино будущее, еще в 2011-м Наталья Ивановна поставила сироту Гришину в городе на очередь на жилье, и теперь в очередной справке, уже на 2022 год, Галя стоит в медленно движущихся очередях 74-я и 30-я... Галя работает на шахте техничкой, и в прошлый День шахтера награждена за добросовестный труд благодарственным письмом от города... И она еще больше за мамой Наташей - как нитка за иголкой... И, кстати, дополнительный сбор документов на очередь на жилье для Гали «вытянул» в 2020-м на свет информацию о родной матери Гали. И так Галя узнала имя матери и что та родила ее семимесячной, весом полтора килограмма, и, хотя крохе были нужны любовь и тепло, ушла из роддома... Но сиротская звезда и мечта привели Галю к неродной, но к самой дорогой на свете маме Наташе.