В облаке Смерти: ученые изучают действие небывалого подземного облака, убившего 5 горноспасателей после взрыва на шахте «Листвяжной» год назад

Александр Гаврик уходил из смертельной ловушки на Листвяжной последним. Фото Ларисы Максименко.

Напомним, 25 ноября 2021-го Кузбасс накрыло снегопадом - тихим, почти новогодним, волшебным. И на земле воссияла снежная тишина, воцарилась райская сказка. Но в 8.21 она взорвалась - на шахте «Листвяжной» взрыв забрал сразу и потом 51 жизнь, в том числе пятерых горноспасателей.

... Что увидела и испытала разведка Новокузнецкого ВГСО там, под землей, в «точке кипения» все еще аварийной шахты через несколько часов после катастрофы - на самом дальнем маршруте?

...С чем столкнулась, похоже, впервые в истории шахт страны?

... И был ли у горняков, работавших в том самом месте перед катастрофой, к которым и шла разведка-помощь, хоть какой-то шанс выжить?

25.11.2021 года в катастрофе на шахте Листвяжной погиб 51 человек - шахтеры и горноспасатели. Фото СК РФ.

Об этом рассказал горноспасатель Новокузнецкого ВГСО Александр Гаврик. Я встретилась с ним на годовщину катастрофы, на смене. 41-летний респираторщик Саша - из отделения, пострадавшего на «Листвяжной» больше всех. И, говоря о «Листвяжной», о мужестве всех, о взаимопомощи всех, и о погибших товарищах в первую очередь... он вспомнил момент из детства:

- Я и сейчас живу в Калтане рядом с подразделением ВГСЧ, а тогда после школы мы с ребятами всегда заходили туда, на спортплощадку, и знали многих горноспасателей, и дружили с ними. Мне они казались ...сверхлюдьми... И вот уже сам десять лет - горноспасатель, поначалу думал - не смогу, но смог. А со временем уж думал - важная, трудная, но обычная работа.

- А теперь, как считаешь, все, кто боролся на «Листвяжной», пробиваясь на помощь шахтерам ценой собственной жизни, особенно в облаке Смерти? Кто они?

- Кто… Герои.

Александр Гаврик (крайний справа) через полгода после катастрофы на Листвяжной. Фото ГУ МЧС Кузбасса.

ШАГ - В ОБЛАКО

... Помощник командира отряда сжал кулак. Потом развернулся... Язык жестов. Словами - нельзя. Снимешь загубник дыхательного аппарата - мгновенная смерть. Такой «марсианской» стала атмосфера здесь, на глубине 250 метров, после взрыва...

Вообще горноспасатели из Новокузнецкого отряда, вызванные на «Листвяжную» в помощь, спустились в шахту 25-го, через несколько часов после взрыва, в 14.15.

- И мы шли друг за другом, отделение за отделением, встретили ребят из другого отряда, они нашли шахтера, контуженного, собирались выводить, - вспоминает Саша. - И выработки (тоннели. - Авт.) в основном были свободные, местами взрывом нарушены кроссинги - вылетели шлакоблоки. Но мы спокойно дальше прошли. А вышли на конвейерный штрек - там уже порванная лента, собранная в «гармошку», там противопожарный трубопровод сдвинут взрывом на середину и еще больше следов взрыва... А от поверхности это расстояние вниз, пешком, километра примерно, четыре... И вот как досюда дошли (Саша набрасывает кратко схему в моем блокноте - их спуска в шахту - и останавливается на переходе к нижней горизонтальной выработке - тоннелю. - Авт.), дальше приборы показали начало превышения угарного газа. И мы решили - здесь, еще на свежей струе воздуха (подаваемого с поверхности вниз, в шахту. - Авт.), будет наша подземная база. И досюда дошли - дышали сами. А дальше - включились в дыхательные аппараты - респираторы - и вошли в загазованное пространство. И по пути проводили замеры газов... И перед нами еще три отделения шли. Всех вел Олег Носанчук, помощник командира отряда… Мы шли последними. Мы - наш командир Алексей Рылов, за ним шел я - №1, Саня Аникин - №4 - шел замыкающим. Между нами - горноспасатели отделения Андрей Назаров, Анатолий Бобров, Сергей Канаев и из медицинской службы нашей Дмитрий Быковский и Андрей Бурунов…

...И так отделения прошли вентиляционный штрек по прямой, свернули по сбойке, затем вверх, к конвейерному штреку. И вот уж три отделения скрылись во тьме за высшей точкой подъема. И вошли в ничем не приметное облако, давшее знать о себе еще на подъеме лишь тем, что цифра по окиси углерода на контрольных приборах пошла небывало вверх. Но спасатели, в респираторах, дышали кислородом с баллонов и ничто не предвещало беды.

Александр Гаврик работает горноспасателем уже 10 лет. Фото ГУ МЧС Кузбасса.

... Помощник командира отряда сжал кулак. Потом развернулся, махнул рукой, указав направление назад... Кулак - значит, пробу воздуха взять. А жест Носанчука назад - значит, все, все уходим, возвращаемся, вперед не пройти, атмосфера стала опасной запредельно. И тут Носанчуку стало плохо. Его спасали изо всех сил медработники-горноспасатели, но наступила смерть.

А следом один за другим стали падать люди. Как цепная реакция. Одному, другому... - плохо, плохо, плохо...

Спасатели друг друга поднимали, нажимали на кнопку аварийного клапана респиратора каждому - увеличить подачу кислорода... И тогда еще никто не знал, что такая сверхконцентрация окиси углерода травит, убивает и через одежду, и через кожу, глаза...

- А мы были еще на подъеме и не видели, что впереди, - говорит Саша. - И это был не внезапный выброс газа. А это мы все до смертельного облака дошли и в него вошли... И одновременно плохо стало всем. И тем, кто впереди, и у нас, на подъеме... Наш командир Рылов, когда шли по подъему и когда резко выросла концентрация, начал отбирать пробу. Тут нашему медработнику Быковскому стало плохо, он начал падать, Аникин его подхватил, нажал ему на клапан принудительной подачи кислорода респиратора, я повернулся, тоже Быковского подхватил, и мы посадили его к борту.

И в это же время впереди, за подъемом, свет мелькал (от светильников с касок, там тоже что-то произошло. - Авт.).

И оттуда - пошел непрерывный свист-сигнал о помощи. А Аникин у нас отвечает в отделении за аппарат ИВЛ. И он и наш второй медработник ушли наверх, на помощь, и остальные наши респираторщики - за ними.

А тот непрерывный сигнал, получается, шел от кого-то рядом с упавшим уже тоже Рыловым. Когда его прибор на подъеме показал сверхвысокую концентрацию, он пошел к другим командирам - оценить ситуацию, решать вместе. И там стало плохо и ему. И Аникин, Назаров, спасая Рылова, погибли вместе с ним.

... А я, что происходит за линией перелома подъема, не знал. На подъеме, у борта, мы с Быковским остались одни. Я отвечал за жизнь его, продолжая жать периодически ему на аварийный клапан респиратора и так приводя потихонечку в чувство... И сам тоже ощущал странную заторможенность, с мыслями собраться стало тяжело и даже невозможно. Понимал, это все газ. И жал себе на аварийный клапан тоже.

... А выше их и дальше - метрах в двадцати, заканчивался последний бой их товарищей, бой за жизнь каждого.

... А как показались развернувшиеся первые горноспасатели. И, сами шатаясь, вели более слабых. И отступали отделения.

И Саша в каждом дальнем показавшемся силуэте - почти не различимом в черноте, но узнаваемом годами работы и тренировок по походке, плечам, ждал своих.

И он видел жест-приказ уходить от проходящих чужих командиров, но ждал Рылова. А поравнялись с ним последние два горноспасателя, и Саша, подняв Быковского и помогая ему идти, пошел медленно по склону вниз - тоже в жизнь. Хотя главная мысль сходить наверх, к не вышедшим своим, была. И Саша разрывался. Но был приказ - возвращаемся на базу - и была ответственность за жизнь Быковского, и они взяли верх.

... А как вырвались из главного облака Смерти («... и цифры на газоанализаторах стали поменьше, и воздух попрохладнее»), то отделения, сделав вскоре привал, еще минут двадцать ждали, вдруг кто-то выйдет. Никого.

- А те семеро горняков, к которым шли и которые дальше - в том облаке... У них при такой концентрации окиси углерода, выходит, не было шанса?

- Не было.

«МЫ ВОЗВРАЩАЛИСЬ В ПУСТОМ «ПАЗИКЕ» ВДВОЕМ...»

... Дорога назад - к выходу из шахты - была трудной. И концентрация газа снижалась медленно.

... Возвращались прежним путем, по проложенной еще на пути к шахтерам первым отделением нити связи.

... И шли, отравленные облаком, все только на автомате, и помогая друг другу на автомате. И помогали Саше, как и всем, мысли о семьях. А ему еще - о маленьком внуке Ярике...

- Дошли до нашей подземной базы - и запас кислорода в баллонах респираторов оставался у всех уже только НЗ, лишь 50 атмосфер из неприкосновенного запаса. То есть за четыре часа израсходовали все, - поясняет Саша.

- Но это минут на двадцать? А дальше как?

- На базе - уже в выработке полностью свежая струя воздуха, и, помните, мы же в аппараты там включались...И там из респираторов, по возвращении, выключились.

И на базе окончательно выяснилось: не вышли шестеро - Носанчук, Рылов, Назаров, Земцев, Аникин, но шестой - врач ВГСО, пытавшийся откачать Носанчука, - Заковряшин, вышел позже, и чудом.

И от базы, передохнув, тяжело переживая гибель товарищей, двинулись к выходу. И «...у всех куда-то все силы делись», и всех спасателей шатало...

- Пройдем десять метров - останавливаемся, передохнем, кто сидя, кто стоя... Очень хотелось пить. Но воды нет. Спасибо старой шахтерской традиции. Шахтер, смену отработав, если вода у него осталась, не выливает и обычно бутылку с остатками воды в борту, в решетке оставляет, авось кому-то пригодится. Так мы по пути всю их воду пособирали. Вот и нам пригодилась!.. И вышли мы из шахты уже ночью, в районе двух часов.

... И вокруг все было так новогодне-бело и все еще валил хлопьями снег с накрывших шахту низких туч. И «скорые», забирая горноспасателей в реанимацию, быстро и тихо уносились в снегопад.

- Быковского, которого спас, тоже увезли в реанимацию... Из шести горноспасателей нашего отделения - выжило трое - Бобров, Канаев, я. Наш второй помощник командира взвода в медслужбе, в придачу к отделению, он тоже жив... Канаева сразу забрала «скорая». Бобров на следующий день попал в больницу. А я - ничего... Я еще, когда сел у шахты в автобус, водитель дал мне бутылку воды - я ее выпил, попросил еще, он сбегал, принес, и я еще выпил. Потом я сидел, курил. Ни о чем не думал. Устал сильно. Страшно не было, там, где мы были, - это наша работа. Лишь через несколько дней - нет, не страх пришел..., анализируя, понимать начал, осознавать, что произошло...

- А мысли сменить работу? Были?

- Не было.

И в те дни, и сейчас Саша Гаврик часто вспоминает слова погибшего Саши Аникина: «В такие минуты я чувствую себя нужным». Так Аникин говорил всегда, когда они отработали на ликвидации очередной аварии.

И, как мне скажут позже в отряде, их богатырского роста и силы Саша Гаврик помог очень многим там, тогда, когда вырывались из облака Смерти на «Листвяжной» и когда шли наверх...

- А потом... - Саша продолжает рассказ о дороге с «Листвяжной» домой, - в служебном «пазике» мы возвращались с «Листвяжной» с Бобровым вдвоем...

- И это самое частое воспоминание о «Листвяжной» за год?

- Нет. Самое частое - это когда мы ехали на шахту. Момент неизвестности. До получения задания на месте.

- Когда все вы были живы. И будущее было неизвестно... Но было ясно, будет очень трудно, как всегда, но вы - как всегда, шахтерам очень нужны.

... Домой Саша с «Листвяжной» попал часам к девяти утра. Жене позвонил еще с шахты, как вышли. Улыбается, говорит, слова не мог вставить, так ждала его семья. А маме Саша так и не сказал, что работал на аварии на «Листвяжной», боясь за ее сердце. Лишь через два месяца случайно узнала, испуганно и с гордостью обняла.

Служба - это в том числе постоянные учебные занятия и силовые тренировки. Фото ГУ МЧС Кузбасса.

... А прошел год. Пострадавшие на «Листвяжной» горняки и горноспасатели давно вернулись на работу. В ряды горноспасателей Новокузнецкого ВГСО пришли новые люди. В том числе в отделение, где продолжает служить Саша Гаврик, и оно, как и все, по-прежнему на передовой. К примеру, Саша с отделением работал летом на ликвидации последствий аварии после землетрясения на «Распадской - Коксовой». И они с товарищами на седьмые сутки нашли, спасли выжившего горняка.

- И... - встает Саша, торопясь назад на дежурство, - вот такие моменты - что найден в катастрофе живой! - на всю жизнь «заряжают»!

Формула облака Смерти

Подземное облако жуткой концентрации окиси углерода... Так что это было и почему оно встречено за все годы шахтерской истории впервые?

- Горноспасатели шли туда спасать шахтеров. И получили отравление почти все, кто зашел в это облако по пути следования. Хотя из респираторов не выключались... Предельно-допустимая концентрация окиси углерода в рудничном воздухе 0,0017 процента. А в том месте оказалось, по замерам, от 5 до 7 процентов. С такими концентрациями на обслуживаемых Новокузнецким ВГСО шахтах, при ликвидации последствий аварий я не сталкивался, а я работаю больше 40 лет, - говорит Евгений Александров, заслуженный спасатель РФ, начальник оперативно-технического отдела Новокузнецкого ВГСО. - Органы дыхания наших парней защищены были надежно, но они получили отравление окисью углерода. А везде официально годами утверждалось, написано - отравиться через кожу окисью углерода невозможно. Но «Листвяжная» показала - возможно. Поэтому, аппарат управления ФГУП «ВГСЧ» заключил после аварии на «Листвяжной» договор с московским медицинским институтом на исследования по впитыванию окиси углерода через кожу.