Как будто чужие друг другу: жительница Самары 15 лет не разговаривала с родителями из-за ВИЧ

Девушка захотела жить только после того, как оказалась на грани жизни и смерти

Фото: Евгения ГУСЕВА

Алисе 44 года, у нее 5-летняя дочь, муж и любимая работа. Даже две. Алиса уже много лет спасает тех, от кого «приличное» общество обычно отворачивается: завязавших наркоманов и ВИЧ-инфицированных. Ее сочувствие всегда искреннее, а советы – дельные. Потому что все, чем делятся с ней ее подопечные, Алиса когда-то испытала сама.

15 лет ада

Алиса росла в хорошей семье: папа – инженер, мама – библиотекарь. Но в 90-е принимать наркотики было модно, в школе у Алисы «покуривали травку» почти все, а самые крутые – кололись. Алиса тоже хотела быть крутой. Мак, ханка, героин – казалось, что это не навсегда, «я просто попробую». Но к 15 годам бросить Алиса уже не могла – сформировалась такая зависимость, что ничего другого уже было не нужно.

- Родители четко дали понять: дома употреблять ты не будешь. Поэтому дома я практически не жила. В те редкие моменты, когда я появлялась, мама держалась отстраненно, папа не разговаривал со мной, а встречая меня в коридоре, лишь холодно говорил «Здравствуйте», - вспоминает Алиса. – Я чаще слонялась по друзьям, наркопритонам и подъездам. Жили мы воровством: что украли, то и прокололи.

Жили молодые люди воровством: что украли, то и потребили

Фото: Олег РУКАВИЦЫН

В 2000 году Алиса случайно узнала, что у нее ВИЧ – в какой-то период ремиссии у нее брали анализы. Но эту весть восприняла спокойно: ну а что еще ожидать при такой жизни? Когда сказала о диагнозе маме, та молча выделила ей отдельное полотенце, столовые приборы и постельное белье. В то время о ВИЧ знали крайне мало.

- Мне было очень больно: меня словно отделили от «нормальных» людей, - признается девушка. - Тогда-то, наверное, я и начала бояться своего диагноза и его разглашения. Если уж моя собственная мама меня отвергает, то что же будет с другими людьми?

Путь к выздоровлению

Прошло еще 6 лет. И Алиса оказалась в больнице. Позже она узнает: больные ВИЧ-инфекцией часто умирают от воспаления легких – это их самое уязвимое место. На грани была и она. Врач сказал ей: еще чуть-чуть, и пришлось бы легкое отрезать, не надо так, береги себя, девочка.

И тут в Алисе что-то «щелкнуло»: ей вдруг захотелось жить. И жить нормальной жизнью.

Для многих положительные анализы на ВИЧ становятся чуть ли не приговором

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

- Я пришла к маме и сказала: «Мама, помоги, пожалуйста», - вспоминает Алиса. - Она ответила: «Хорошо, это будет твой последний шанс, и больше я ничем тебе помочь не смогу. Хочешь – используй его, хочешь - нет».

Так девушка в 29 лет оказалась в реабилитационном центре. Тогда курс длился 35 дней, и центр принимал только тех, кто сам для себя решил, что хватит. С тех пор прошло 15 лет, и Алиса до сих пор ничего не употребляет.

Избавившись от наркотиков, она начала и борьбу с ВИЧ. Сдала анализы, встала на учет, начала принимать терапию. Потом пришла работать в реабилитационный центр, чтобы помогать другим зависимым, а руководство отправило ее учиться в сообщество, где о ВИЧ рассказывали не только инфицированным, но и медикам.

- Все очень удачно совпало: мое протрезвление, желание жить, учеба. Был такое подъем, что я понимала, что буду бороться в любом случае, - рассказывает Алиса.

Девушка ходила в сообщество анонимных наркоманов, закончила вечернюю школу, своими силами поступила на бюджет на психолога. Родители сначала «присматривались» к ней, держались отстраненно, будто они были чужими друг другу. А потом сами сделали первый шаг: восстанавливать отношения было сложно. К тому моменту Алиса не разговаривала с отцом уже 15 лет, так что им было о чем поговорить.

Девушка боялась беременности, родов и предубеждения со стороны врачей

Фото: Алексей БУЛАТОВ

Помощь себе и другим

- Самым страшным для меня тогда казалось – это сообщить о своем диагнозе партнеру, - признается Алиса. – Но мне и не пришлось. С Денисом мы ходили в одну группу анонимных наркоманов. Я свой диагноз не скрывала, так что он все знал с самого начала. Когда я поняла, что все серьезно, напрямую спросила: мол, ты же понимаешь, что риск все равно есть? Он ответил «да, я так хочу».

Пять лет назад Алиса родила дочку Аню, она абсолютно здорова и пока не подозревает о диагнозе своей мамы. Впрочем, Алиса хитрить не собирается: если дочка спросит – ответит, как есть.

- Если честно, я очень боялась рожать. Боялась, что будет какое-то предвзятое отношение, - вспоминает Алиса. – Поэтому пришла к заведующей и честно объяснила, что к чему. И оказалось, что страхи мои были напрасны: ко мне было удивительно трепетное отношение, за моим состоянием пристально следили, долго не выписывали из больницы, чтобы убедиться, что все в порядке. Не помню в свой адрес какого-то негатива со стороны медиков: я веду себя по отношению к ним открыто и по-человечески, и они отвечают тем же.

Впрочем, так везет далеко не всем. Алиса видела немало искалеченных судеб, слышала множество трагических историй. Среди обитателей самарских колоний их и вовсе без счета.

Людям, особенно матерям, нужно больше информации об их болезнях

Фото: Алексей БУЛАТОВ

Алиса участвовала в просветительском проекте – вместе с другими волонтерами ездила в самарские колонии, чтобы рассказывать о том, что такое ВИЧ, зачем нужна терапия и что будет, если ее не принимать.

- Вы даже не представляете себе, сколько мифов о ВИЧ там ходит. Девочка беременная, ей терапию срочно начинать надо, а соседки-товарки нашептали уже «не пей ни в коем случае эту химию – ребенка убьешь». А что она ему болезнь с материнским молоком передаст – это ничего? – удивляется Алиса.

Сначала заключенных к волонтерам «поставляли» сотрудники медсанчасти в колонии, а вскоре женщины и мужчины уже с нетерпением ждали их с целым списком вопросов. Проект длился два с лишним года. Прошлой весной из-за ковида его «свернули». Но волонтеры надеются, что те знания, которые они успели передать «в массы», помогут спасти еще не одну человеческую жизнь. Как когда-то спасли саму Алису.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

«Мам, ты точно не умрешь?»: в Самаре медсестра с ВИЧ родила троих детей и открыла благотворительный фонд

20 лет назад Елене сказали, что жить ей осталось лет 5-6. Как найти в себе силы бороться и с какими предрассудками приходится сталкиваться, она рассказала корреспондентам «КП-Самара» (подробности)

Надоело слышать в спину «смертница»: молодая мать из Тольятти борется с ВИЧ-диссидентством

Ольге 38 лет, она пережила смерть близких и гибель своего ребенка, а теперь помогает таким же, как она, – ВИЧ-положительным, бороться за жизнь (подробности)