В кузбасском музее ГУЛАГа Валуев рассказал о тайне своего рода

Николай Валуев во время визита в Кузбасс, подъехав к деревянным воротам только что открывшегося, первого в России музея ГУЛАГа (его воссоздали в поселке Усть-Кабырза под Таштаголом, и Валуев стал экскурсантом N1), помрачнел не по сценарию, а по-настоящему.

Пройдя через «проходную» и оказавшись во дворе лагеря, Николай испытал то же, что и мы, участники первой экскурсии. Сработала генетическая память – все мы как-то втянули головы в плечи и заоглядывались, давай цепляться за свободу за забором и «вертухаевской» вышкой: за синее небо, за вольные горы вокруг, между которыми и построили музей памяти жертв политических репрессий.

Валуеву объяснили, что такое рында и какую роль она играла в ГУЛАГе в эпоху репрессий.

Фото: Лариса МАКСИМЕНКО

… Плакат слева – «Перевыполним производственный план хорошими показателями и не допустим ни одного побега». Плакат справа – «Советская власть не карает, а исправляет». Посредине – горстка экскурсантов. Посредине – богатырская голова Валуева.

Ему рассказывают о рынде (куске рельса), по которому в 30-е «перемолотых» доносами, тюрьмами и лагерными законами зэков, бывший «цвет» страны, собирали, полураздетых и кашляющих кровью на перекличку на лютом морозе.

И Валуев стучит железкой по рынде. Она звучит погребальным колоколом.

И ее эхо стучит нам в спины, пока мы смотрим старые книжки, карты зэков, фамильный свадебный рушник, лик Христа, написанный акварельными красками зэком-самоучкой, барачные нары с висящим ветхим мужским исподним. И миски в столовой, в которые лагерные повара наливали баланду до краев. А зэки, чтобы углубить миску и получить похлебки на несколько ложек больше, разгибали ее загнутые края.

…Тяжело на душе так, что сил нет идти. Не только нам. Николай Валуев, молчащий всю дорогу, знаменитый спортсмен с знаменитой выдержкой, борясь с волнением от вида воссозданного лагеря эпохи ГУЛАГа, тяжело садится на край занозной «столовской» скамьи, и она под его весом вздыбилась, едва не уронив богатыря. Но Валуев, поправив скамью, не замечает, слушает экскурсовода.

Николай Валуев рассказал корреспонденту "КП" о том, что его род спасся от репрессий и не попал в такой же страшный лагерь чудом.

Фото: Лариса МАКСИМЕНКО

- Мне больно, такое огромное количество судеб, сломанных «машиной», здесь, в одном конкретно взятом месте. А сколько их было по стране?! – признался Николай Валуев корреспонденту «КП». – Сегодня мы можем гордиться тем наследством, которое досталось от Советского Союза, но те победы, которые были одержаны в то время, одержаны такой кровью, что я просто теряюсь в своих ощущениях. Сегодня мы живем в свободной стране, говорим, что думаем, пишем, что думаем. Но чтобы у нас, потомков, было такое право, страна столько людей положила на тот бешеный алтарь, столько переосмыслила... Моя семья только по счастливой случайности лагеря избежала.

Если бы прадед Валуева не сбежал с семьей в день ареста, то род бы пошел по лагерям и мог сгинуть весь

- Мне бабушка рассказала о том, что прадед в день ареста что-то там исправил в фамилии и уехал с семьей. Только поэтому наш род не попал под репрессии, помогло везение, - говорит Валуев, – вот почему мне так было не по себе здесь, в музее ГУЛАГа.

Прадед Николая Валуева, по отцовской линии, жил в деревне Подол под Тверью. Он не принял советскую власть, был наследником крепкого кулацкого хозяйства и большого кирпичного дома, в котором позже, при советской власти, сделали сельскую больницу.

- Я нашел недавно тот дом и что-то в душе перевернулось. Постоял, поздоровался, - рассказывает Николай. – Из него «наши», убегая от раскулачиванья и страшного будущего, взяв пожитки, уехали ночью перед арестом. Родители и трое детей, два мальчика (один из них мой отец) и девочка.

Николай Валуев в письме сказал о том, что наболело.

Фото: Лариса МАКСИМЕНКО

Прадед Николая Валуева тогда уехал в Питер, его сын, кстати, (дед Николая) тоже был богатырем, имел рост 2 метра и на демонстрациях потом носил знамя завода, высоко подняв вытянутые руки. Николай физической силой пошел в него и перерос на 13 см.

В Подол ни прадед, ни дед, никто из потомков ни разу не приезжали, сначала опасались, потом – уже не к кому стало. Только Николай, начав несколько лет назад поиски начала рода, разыскал в архивах все про Подол и съездил туда.

Там он еще выяснил, что брат прадеда, воевавший за «красных», приняв сразу советскую власть и став председателем, тоже никогда не говорил, что имеет где-то родных.

- Это было сложное время репрессий. Люди старались сберечь самое ценное – своих детей, - говорит Николай Валуев. И пишет, как первый экскурсант кузбасского музея ГУЛАГА, письмо-наказ:

- Не дай Бог, чтоб вернулись те времена, когда лагерь (зона) работал и был заполнен людьми. Думайте о будущем, от ваших слов и дел зависит судьба ваших детей. Н. Валуев.

СМОТРИТЕ ФОТОРЕПОРТАЖ:

http://kp.ru/f/3/image/34/73/1427334.jpg