«Прекрасное далеко» Евгения Крылатова

Кошка с музыкальной кличкой МиЛя, которая живет в квартире композитора Крылатова, тоже обожает его песни.

Фото: Анатолий ЖДАНОВ

Песни народного артиста России, лауреата Государственной премии СССР и премии Ленинского комсомола Евгения Крылатова любят и поют миллионы людей. «Прекрасное далеко», «Крылатые качели», «Три белых коня», «Колыбельная» для медвежонка Умки – достаточно упоминания названий, чтобы вызвать у старшего поколения приступ доброй ностальгии, а у младшего – просто прилив хорошего настроения.

Впрочем, в доме композитора - в Москве, на улице Чаянова - все, кажется, пронизано теплым воздухом уюта и дружелюбия. Ясные глаза дочери Маши: «Выпейте чайку!». Чуть извиняющаяся улыбка хозяина: «Cупруга вот занемогла, но не сегодня-завтра выпишут из больницы.” Мягкий диван. Пушистая серая кошка по кличке МиЛя (Маша говорит – это от слова «умиление», а Евгений Павлович – от сочетания нот «ми» и «ля»), встречающая гостей у порога. И, конечно, солидный, бывалый черный рояль.

…Крылатов, разогревая пальцы, «пробегает» по клавишам.

- Я все помню, но есть слабость в руках - боюсь ошибиться, взять не ту ноту.

- А мы думаем - любому напой три ноты из ваших песен, как в передаче «Угадай мелодию» - и он ее узнает!

- Ну, я вам скажу: так и есть! В любой аудитории: стоит начать играть - поют все! (Наигрывает песню «Лесной олень», корреспонденты подпевают.) И это заслуга не только моя, а в основном – надо же помнить еще текст – авторов слов. Мне повезло в жизни – я работаю с уникальными поэтами, такими как Леонид Дербенев, Евгений Евтушенко. Но, конечно, больше всего песен написано с Юрием Энтиным. У него и Дербенева стихи запоминаются очень легко, их не надо выучивать. Я не так давно увлекся интернетом. И горжусь, что моя музыка живет своей жизнью (напевает): «Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую…» ( Песню из телефильма «И это все о нем»).

-Это как раз Евтушенко.

- Это Евтушенко, 1987 год... И вот смотрю на ю-тюбе – открытая площадка на каком-то фестивале, и девочка лет четырнадцати, я даже фамилию помню – Дудник, исполняет эту песню. Мое сердце было переполнено гордостью, что такая серьезная вещь, которая к тому же была так давно написана, а молодое поколение знает ее и поет.

- Мы вот в основном с политиками работаем - как жаль, что они не поют! Вот так пришел бы на интервью к государственному мужу, а он бы сел за рояль или за ударную установку, или взял бы гитару…

- Жданов играл на рояле!

(Напоминаем: это соратник Сталина. На кунцевской даче вождя до сих пор стоит тот самый рояль, на котором он услаждал слух Иосифа Виссарионовича.)

- Евгений Павлович, вам приходится напевать свои песни в какой-нибудь неформальной обстановке?

- Периодически бывает какая-то сложившаяся компания – например, на празднике или юбилее друзей, когда меня просят спеть. Я немного посопротивляюсь, пококетничаю, а потом свой репертуар исполняю.

- А, говорят, что однажды пришлось петь в такси.

- А, это был смешной случай. Дело в том, что у меня такая особенность - моя музыка намного более известна, чем сам автор. Я сталкиваюсь с этим часто, и вот на этой почве возникают забавные ситуации. Ехал я на такси в Кремль на концерт. За рулем сидела такая восточная, очень красивая женщина. И ей хочется поговорить, и она спрашивает: «А кто вы, артист?» Я говорю: «Нет, композитор.» Она: «Да? А как ваша фамилия?» Я назвал. Она так смутилась, говорит: «Ой, вы знаете, не слышала». Я говорю: «Давайте поспорим, что знаете мои песни». И начинаю (поет): «Мы с тобою с песенкой о лете…» Она говорит: «Ой, так это ж моя любимая!» Пою дальше: «Шпаги звон, как звон бокала». И по фразе, по фразе. И тут девушка в кювет машину выруливает и так в телефон: «Мама! Ты знаешь, кого я везу!» И когда мы приехали, она заявила, что денег с меня не возьмет!

- И не взяла?

- Да что вы – я заставил ее взять! И мало того - у нее висели медальончики на дверце: ты их покупаешь, и деньги уходят в детский фонд. И я купил кучу таких медальончиков.

- Вам с Андреем Мироновым приходилось работать – ведь именно он играет и поет в фильме режиссера Владимира Бычкова «Достояние республики»…

- Да, я для него написал «Песенку о шпаге». Там есть и вторая песня, замечательная…

- Про Петербург.

- Гениальные стихи Беллы Ахмадуллиной (поет: «Не знаю я, известно ль вам…» ) Один известный певец и музыкант, знающий человек, мне заявил, что о Петербурге написано много песен, но лучшие – две: гимн городу и мой романс. Я горжусь! Андрей Миронов спел его потрясающе! Просто эталонное исполнение. Но есть некая опасность, когда песня «привязана» к какому-то актеру. Многие певцы боятся взяться за такое произведение. И меня очень радует, что романс «Прощание с Петербургом» по другому, но совершенно блестяще, исполняет Михаил Боярский. Когда песни уходят к новым артистам, одновременно живет и сама песня, и память о первых исполнителях.

- А Николай Караченцов тоже исполнял ваши композиции?

- Он исполнял песню Урри в фильме «Приключения Электроника». Николай играл эту роль. А на моих концертах пел песню, которую первым в концертах стал петь Андрей Миронов: «Ну, чем мы не пара» из кинофильма «Честный, умный, неженатый», ну, ту, где (поет: «Ива-а-аново – город невест».) Я немножко эту песню невзлюбил…

А кто бы мог подумать, что мальчик из провинциальной рабочей семьи вдруг станет композитором, да еще каким!?

Фото: Анатолий ЖДАНОВ

- А такое бывает: сам сочинил и сам невзлюбил?

- Бывает. Но когда ее спел Андрей Миронов на моем авторском вечере в 1987 году в концертном зале Дома союзов – у меня изменилось к ней отношение, потому что этот шлейф, который мне не нравился, он снял – своей ироничностью, отстраненностью. А на юбилейном концерте по случаю моего 65-летия я попросил спеть Караченцова. И он страшно сопротивлялся, даже стал извиняться, когда вышел на сцену. Я его понимаю: он боялся, что будет хуже, чем у Миронова. Но спел замечательно! Все совпало: тембр голоса, легкость, ирония, шарм артиста! После этого он с удовольствием ее исполнял и не спорил со мной.

- А давайте еще о совпадениях! Например, связанных с этим домом, в котором вы сейчас живете – со знаменитым домом композиторов на улице Чаянова.

- Да, этот дом особенный! Здесь жил композитор Юрий Шапорин, в четвертом подъезде, там доска мемориальная есть. Очень известный композитор, автор оперы «Декабристы», романсов прекрасных. Это ведь благодаря ему я попал в московскую консерваторию. Я ж родился в маленьком городке Лысьва Пермской области. Когда мне было два года, родители перебрались в Пермь. Там я и прожил до 19 лет, там и учился игре на рояле. И вот однажды московская консерватория устроила смотр периферийных талантов, которые играют и сочиняют музыку.

- Что вы тогда представили на суд столичных профессоров?

- У меня было два романса, две фортепианных прелюдии, еще что-то, сейчас уж точно и не помню. И вдруг приходит письмо, в котором говорится, что московская консерватория рекомендует Евгения Крылатова для поступления на композиторское отделение! И подпись – профессор Юрий Шапорин! Так я оказался в столице, в замечательной компании будущих мировых знаменитостей в области музыки. В нашей группе было всего четыре человека (плюс несколько иностранцев): великий Альфред Шнитке, великолепный Алемдар Караманов, о котором Шнитке говорил, что он-гений, замечательный Эдуард Лазарев. Кстати, я влюбился в сестру Караманова, Севиль стала моей женой и мы до сего дня с ней вместе.

А еще в этом доме жили знаменитые композиторы Тихон Хренников и Вано Мурадели, которые в 1961 году принимали меня в Союз композиторов СССР.

В гостях у Евгения Крылатова

Фото: Анатолий ЖДАНОВ

- Это было настолько важно?

- Конечно, от этого зависела работа. Но проблема состояла в том, что для вступления в Союз нужен был диплом консерватории. А я его не получил, потому что отказался ехать по распределению в глухомань. С большим трудом с помощью друзей диплом удалось выцарапать. Ну, а вступление в Союз композиторов помогло с получением жилья в столице. Мурадели похлопотал. Правда, маленькая наша квартирка была очень далеко – в деревне Алешкино, что в Тушине, но я и этому был чрезвычайно рад! Я и подумать тогда не мог, что пройдут годы и я буду жить в доме композиторов!

- А кто бы мог подумать, что мальчик из провинциальной рабочей семьи вдруг станет композитором, да еще каким!?

- А знаете, это не вдруг! Мой отец, действительно, был рабочего происхождения, он в 17 лет пришел в Лысьве на металлургический завод, где работал и мой дедушка. Отец рано остался сиротой, но на первые заработанные деньги купил себе скрипку!

- И научился играть?

- Научился! «Чардаш» Монти играл! И еще пел арии из опер. У нас пластинки дома были – симфонии Бетховена. Мама рассказывала, что, когда я слушал музыку из динамика – а ведь из динамиков тогда лилась только хорошая музыка - или симфоническая, или народная, - я приходил в возбуждение, размахивал ручками… И меня стали учить игре на фортепиано. У нас не было рояля – ни у кого в округе не было. Народ был очень простой – рабочий класс.

- Где же вы репетировали?

- В музыкальной школе. Но потом, несмотря на то, что была война, нам дали напрокат рояль. Я помню, принесли, и он был старой конструкции - длинный-длинный! Я называл его «черный крокодил».

- Насколько нам известно, сочинять вы начали все-таки не с песен, а с симфонической музыки.

- Ну, да, в консерватории я получил академическое образование и думал: пойду в серьезные люди. Но жизнь распорядилась по-другому. Я пришел в кино...

-…которое, как оказалось, и было вашим настоящим призванием?

- Видимо, так! На самом деле меня, действительно, всегда внутренне тянуло к выразительным возможностям музыки, связанной со словом, с изображением.

- Ваш дебют в кинематографе был взрывным!

-Так получилось, что три первых фильма с моей музыкой вышли в один день: «Достояние республики» режиссера Бромберга с Андреем Мироновым, Олегом Табаковым, Игорем Квашой в главных ролях, «О любви» режисссера Михаила Богина с Викторией Федоровой и Олегом Янковским, и «Ох, уж эта Настя» режиссера Юрия Победоносцева.

- Вы проснулись знаменитым? Ведь песни-то разошлись буквально слету!

- Знаменитыми просыпаются актеры, а я почувствовал себя известным в творческой среде, в которой я варился. Я стал востребованным. Но так, чтоб на улице узнавали – для этого надо было написать и самому исполнить что-то, что пелось в ресторанах. Кстати, когда я написал «Крылатые качели», режиссер Константин Бромберг, с которым я делал фильмы «Приключения Электроника» и «Чародеи», был очень недоволен. Выходит после записи мрачный! Вообще-то он замечательный человек, открытый, деликатный, «с подходом», а тут говорит: «Песня эта – полная лажа». Я так расстроился! Почему? «Мне надо, чтоб ее в кабаках пели!» А потом, когда фильм вышел – такое количество восторженных писем пришло! Он успокоился. Прошли годы, и вот звонят друзья – празднуют какой-то юбилей в Кунцеве, в ресторане. И что там поют? «Крылатые качели». А потом звонят друзья из ресторана у Никитских ворот. Но когда появился у меня ай-пад, я нахожу – везде звучат мои песни! Есть потрясающая запись – хасиды на своей вечеринке поют «Крылатые качели» Я тут же ему посылаю: «Костя, смотри!»

Любимая кошка Миля

Фото: Анатолий ЖДАНОВ

- Евгений Павлович, вы ведь писали музыку и для драматических спектаклей, причем, трагического содержания – «Ромео и Джульетта», например. А самыми известными стали мелодии лирические и позитивные. Чем вы объясняете этот феномен?

- Борьбой за жизнь! Вся моя судьба – это борьба в прямом смысле – особенно до нашего «романа» с кино. Когда я закончил консерваторию, жить было негде и не на что. А у меня жена и маленький ребенок… И помочь было некому: в Москве не было ни родителей, ни родственников. Я хватался за любую работу!

- Получается парадоксальная вещь: человек должен был бы писать упаднические, грустные песни, а из вас идет всплеск положительной энергии!

- Наверное, человек делает то, что в него заложено, что ниспослано. Как в природе: в ней много птиц и каждая поет по-своему. И я пою по-своему. Нравится – слушайте, не нравится – не слушайте. Я должен сказать с гордостью, что у меня в Большом театре на протяжении пяти лет шел балет «Цветик-семицветик» по сказке Валентина Катаева в постановке хореографического училища и Большого театра. Потом я оформил в Москве около 20 спектаклей, из них два в Малом театре. (играет) Эта тема Чацкого из музыки к спектаклю «Горе от ума» в постановке Михаила Царева.

- С Виталием Соломиным в роли Чацкого…

- А Фамусова играл сам Царев. А другой спектакль, к которому я писал музыку для Малого театра, идет до сих пор – это «Недоросль». Конечно, я очень люблю спектакль, который был поставлен в ТЮЗе – «Ромео и Джульетта». Из этой музыки я сделал и записал сюиту. (играет) Это тема Джульетты. Кстати, сочинял ее я тоже в этом самом доме! Мы тогда жили в Тушино. Уже дочка подросла, в школу пошла. Очень далеко, тяжело было. Решили поменять квартиру. Дома телефона не было, я приходил сюда, в помещение Союза, вечером, после рабочего дня, обзванивал варианты обмена. И садился за рояль. Поздний вечер, я один, и вдруг открывается дверь – на пороге стоит уборщица: «Какая прекрасная музыка!» Знаете, такая похвала дорогого стоит!

- А обмен-то удался?

- Случайно! Мне-то не везло – никто не хотел ехать в Алешкино. Вариант нашел мой друг – тоже из тех, кто «понаехали» в свое время – композитор Александр Зацепин. Нашел для себя - в доме на 4-ой Тверской – Ямской. Неподалеку отсюда! Я бы, говорит, сам въехал – но там нет лифта, а у меня мама старенькая. А я был рад! А три года назад дом снесли и для меня нашлась квартира в доме композиторов.

- Первого марта состоится ваш юбилейный концерт на сцене театра Российской армии.

- Опять совпадение: я родился в День Российской армии и концерт - на сцене Театра армии!

- Каких сюрпризов с исполнителями ожидать зрителям?

- Я скажу только об одном: на концерте у меня будет Елена Ваенга, она необыкновенно поет «Колыбельную медведицы» и «Прекрасное далеко». Ну, а остальное пусть останется интригой!