Как будут развиваться отношения Москвы и Тегерана после отмены антииранских санкций

Джума:

- Вы слушаете радио "Комсомольская правда". Это программа «Восток – дело тонкое». Я – ее автор и ведущий Аббас Джума. У меня в гостях сегодня востоковед, политолог, иранист Карине Геворгян. Карине Александровна, я рад вас снова видеть у себя в гостях.

Геворгян:

- И я, Аббас, очень рада вас видеть.

Джума:

- И тем у нас сегодня вам близкая. Это Иран. Если быть точным, то ирано-российские отношения в свете отмены санкций, снятия санкций с Тегерана и обретения им долгожданной экономической свободы. Прежде чем мы поговорим о дне сегодняшнем, давайте все-таки начнем с истории. Ибо я считаю, что бесполезно говорить о будущем, не зная прошлого. Многовековая история наших отношений, с чего все началось? И как развивалось?

Геворгян:

- Позвольте, я скажу такую фразу, с моей точки зрения красивую, что вообще всемирная история начинается с Ахеменидов, начинается с Ирана. Геродот, греко-персидские войны. И в этом смысле иранцев ни на какой козе объехать невозможно. Потому что именно всемирная история, история Ойкумены, история вообще нашей цивилизации начинается с них в каком-то смысле слова. И Геродота даже называли персофилом, поскольку он был галикарнасцем, ионийским греком, то есть жил в Малой Азии и так далее. Геродот любил персов и пишет о них чрезвычайно интересно, объективно, глубоко и так далее. Хотя, как грек, он не знал персидского языка. Есть некоторые казусы, которые он допускает. Но это уже тема отдельная и для тех, кто изучает древность.

Еще бы я хотела сказать одну важную вещь, сразу связав с сегодняшним днем. У иранцев, у персоязычных иранцев, хотя Иран очень многонациональная страна, там проживают народы, говорящие и на индоевропейских языках, каким является персидский, на тюркских языках, есть некоторые группы, говорящие на семитских языках, в том числе, кстати, на арамейском.

Джума:

- Там и евреи проживают благополучно.

Геворгян:

- Да, есть иудеи. Они, впрочем, говорят на персидском в быту. Их не очень много. Считается, что их около 30 тысяч. Хотя израильские иудеи очень любят ездить в Тегеран и в довольно близких отношениях находятся с аятоллами в Тегеране, хотя это может показаться несколько странным. Вот ортодоксы еврейские очень любят иранцев. Может быть, это связано с такой повышенной религиозностью. У иранцев очень глубокая актуализация исторической памяти. Для них события, которые были сто лет назад, триста лет назад, две тысячи лет назад, две с половиной тысячи лет назад, они так же актуальны, как и то, что происходило десять лет назад. Не у всех народов такая актуализация исторической памяти. Разве что я встречала нечто подобное у китайцев, наверное. Причем у культурных китайцев, конечно. И, наверное, у моих соплеменников – у армян тоже достаточно глубокая историческая память.

Джума:

- У арабов эта историческая память тоже существует. Но что касается противоречий и конфликтов. Шииты и сунниты. Вот тут все очень актуально.

Геворгян:

- У персов все сложнее. Более того, иранцы много путешествуют по собственной стране, делают это с огромным удовольствием, страна абсолютно сказочная. Ни один регион не похож на другой. И он имеет собственное лицо и так далее. Разнообразие, великолепие необыкновенное. Я помню, что в Персеполисе было много иранцев. Это были мужья и жены, которые шли и разговаривали, студенты. И я даже услышала обрывок разговора, они обсуждали, что вот эта культурная древность повлияла в целом на иранцев именно так, что они стали шиитами. То есть этот религиозный выбор тоже связан, они увязывают его с доисламской традицией. И для них это чрезвычайно актуальный разговор. Я подняла этот разговор, когда мы обедали с нашим переводчиком и водителем. Они жарко его поддержали, между собой стали об этом говорить. И мне было очень интересно их слушать. Представьте себе, что это был всего-навсего водитель.

Очень интересная культура воспитания в семье. Бабушки, дедушки обычно читают «Шахнаме» своим внукам и так далее. Это то, что мы говорим в шутку: с молочком мамочки они получают. Все пласты культуры с детства человеку передаются. Поэтому Иран, это известно, высокий уровень образованности молодого населения. И оно очень просвещенное. И в этом смысле страна в своем роде даже уникальна в мире.

Джума:

- И утонченный очень народ, эстетичный. Сколько я общаюсь с иранцами, действительно, я подмечаю их широкий кругозор.

Геворгян:

- Меня больше поражают некоторые парадоксы. В принципе, иранские мужчины, например, очень мужественные. В массе, я имею в виду. Спортивные, кстати. Любят спорт, это очень поощряется и государством в том числе. Но дело даже не в государстве. Это на самом деле есть традиционные виды спорта. Известно, что всегда иранцы были сильными в греко-римской борьбе. Это один из самых любимых их видов спорта. Мужчины очень мужественные. Ты на него смотришь и понимаешь, что на войне он, наверное, будет вести себя так, как и положено классическому воину. Я сама собственными глазами видела, как в парке очень красивом, садово-парковое иранское искусство – это тоже отдельная совершенно тема, - так вот, я видела: он сидит и любуется. Вот такой мужественный человек сидит и любуется расцветающей розой. Эстетическая потребность очень высока. Вот эта мужественность сочетается с очень утонченным эстетизмом. Это правда.

Джума:

- Это проявляется и в архитектуре, и в их прикладном искусстве. У меня дом украшен иранскими вазами. Иранскими платками ручной работы. Потрясает воображение.

Геворгян:

- Кстати, обратите внимание, насколько они рукастые. Это очень интересный показатель. Мануальная, мелкая моторика у них чрезвычайно хорошо развита. И поэтому все, что они делают, ювелирное производство, вот все, что связано с мелкой моторикой. Они не менее, чем китайцы, приспособлены к тому, чтобы делать микросхемы и так далее. Считается, что это больше распространено у дальневосточных народов. Вот у иранцев это тоже есть. Я всегда сравниваю индийские изделия, пусть на меня не обижаются жители Индии, но, откровенно говоря, иранские изделия, в том числе ювелирные, они безупречны.

Джума:

- Когда судьба свела Иран и Россию вместе? Когда началось вот это взаимодействие и в торговой области, и в военном сотрудничестве, культурный диалог когда начался?

Геворгян:

- Давайте так. С начала истории русского государства, русской государственности. С Киева и с Новгорода. Потому что и в Киеве, и в Новгороде вот эти следы иранских товаров археологи обнаруживают. И монеты, и так далее. Торговля с Ираном. Как только русская государственность встала на ноги, Новгород входил в Ганзейский союз, и Ганзейский союз с Ираном прекрасно торговал. А Иран производил очень большое количество товаров с XII века, с XI века они даже фарфор стали производить. Украли у китайцев специалистов, нашли у себя каолин и стали делать фарфор. Торговля с Ираном по Волге шла. И суда эти шли груженые и так далее. При Алексее Михайловиче, напомню, Разина вылавливали и казнили в результате в основном за то, что он стал препятствием этой торговле, грабил эти караваны судов, которые шли в основном из Ирана. И в этом смысле отношения эти торговые давно, давно, давно складывались. И в русском языке есть персидские слова, у персов есть русские слова. В русском языке это слово «чемодан», например. «Вместилище для одежды».

Позже, когда Россия пролиферировала, распространялась на юг, необходимо было выйти к южным морям – Азовскому и Черному, в Закавказье. И здесь, конечно, были затронуты интересы Ирана. Плюс ко всему Иран тоже пытался, как империя, пролиферировать, пытался захватить Дагестан. Дагестанцы до сих пор это помнят. И к иранцам относятся довольно скептически. Поэтому все-таки до начала XIX века Грузия фактически была вассалом Ирана, тогда это была столица Исфахан. Сегодняшняя Армения была под властью иранцев. Но, в отличие от Грузии, у армян не было государственности. Была квазигосударственность, армянского католикоса обычно принимали по тому же протоколу, по которому принимали государственных деятелей. В этом смысле он представлял интересы армянского народа.

Вот тут возникают очень интересные моменты. Может быть, не политкорректно я замечу. Исторически получалось так, что иранцы чрезвычайно жестко действовали в отношении грузин и карательные операции там проводили. И значительно мягче себя вели по отношению к армянам. Объяснять это я не буду, у меня нет объяснений для этого. Совершенно противоположно, как бы зеркально, вели себя турки. Которые как раз карательные операции проводили в армянонаселенных районах. И достаточно лояльно и более мягко вели себя с грузинами. Вот такая разница. Чем это вызвано – пусть наши слушатели гадают или сами ищут ответы. У меня ответа нет. Но исторически именно так сложилось. И несмотря на то, что, в общем-то, армяне сыграли очень немалую роль в том, что Восточная Армения стала русской, частью Российской империи в 1829 году, отсылаю к Александру Сергеевичу Пушкину – «Путешествие в Арзрум», позже, соответственно, русские войска уже воюют с османской Турцией, они идут западнее, туда к Карсу и так далее. Несмотря на то, что армяне по отношению к Ирану повели себя слишком русскоориентированно, как-то, как ни странно, какой-то глубокой обиды на армян у иранцев не осталось. То есть то, в чем турки обвиняли армян во время первой мировой войны, что они такая «пятая колонна», предатели и прочее, но вот у иранцев почему-то этого следа не осталось. Надо сказать, довольно благодушное все-таки отношение к армянам, которых они считают довольно близким для себя этнически и генетически народом. При том, что много воевали и те и другие друг с другом, но как бы это такая рыцарская больше война.

Джума:

- Все же, если возвращаться к России?

Геворгян:

- Теперь, если возвращаться к России. Иранцы помнят очень хорошо, что, собственно говоря, именно войны с Россией привели к тому, что нынешний независимый Азербайджан, эти территории, которые были иранскими, стали российскими. И в этом смысле сказать, что вот такая глубокая доверительность или полное отсутствие каких-то исторических счетов у иранцев, я бы не сказала. Русские вряд ли это помнят, они уже забыли и многие считают, иранцы – это арабы такие. Хотя это индоевропейский народ, говорящий на одном из индоевропейских языков. И вообще слово «Иран» означает всего-навсего «арии» во множественном числе, больше ничего не означает. Они-то и есть настоящие арии. Но вот иранцы это помнят. И, кстати, журналисты иранские, которые обсуждают как раз тему сближения с Россией, они нередко и напоминают о том, что Россия довольно сложный союзник.

И надо сказать, что исторически вот это, с одной стороны, соседство, которое обеспечивало необходимость торгово-экономических отношений, а с другой стороны, некоторая такая настороженность взаимная, несмотря на это, был Ширванский полк. Я знаю, что российские офицеры и казаки помогали иранцам создавать армию и модернизировать армию в ХХ веке, в частности. Русское присутствие в Тегеране было очень интересным. У нас, если кто-то что-то и помнит, это убийство Грибоедова как раз в 1829 году. Это больше было связано именно с армянской проблемой. Тогда англичане огромную роль в этом деле сыграли. Об этом есть и советские фильмы, кстати. Произошел мятеж в Тегеране, нападение на российскую миссию, убийство русских дипломатов, не только Грибоедова, хотя он, понимая, что происходит, максимально отослал людей, чтобы они не пострадали. И очень многие остались живы благодаря этому. Но сам Грибоедов, считается, что погиб. Хотя у иранцев есть и другая версия. Они считают, что он остался жив. Тем не менее, я все-таки напоминаю, что шах Ирана извинялся за это, это было вполне дипломатическое извинение.

Джума:

- До сих пор там памятник стоит.

Геворгян:

- Да. И знаменитый алмаз «Шах», конечно, это не возвращало жизнь этого дипломата, но, тем не менее, иранцы со всем респектом принесли свои извинения. Есть вот эти взаимные трения.

Джума:

- Говорят, что и посольство у нас, и дипломатический корпус он самый большой и красивый именно как компенсация.

Геворгян:

- Это правда. В одном из самых шикарных мест. У российского посольства не только великолепная территория в Тегеране, но и дача российского посольства – это отдельная совершенно тема. Это одно из красивейших мест в одном из самых фешенебельных районов пригорода Тегерана. В горах, где приятные ветра дуют и самый приятный микроклимат.

Джума:

- То есть народ, у которого есть совесть.

Геворгян:

- Безусловно. И достоинство.

Джума:

- Вернемся в сегодняшний день. А сегодня с Ирана сняли санкции. Иран ликует.

Геворгян:

- 16 января.

Джума:

- Сегодня у них это продолжается. У них праздник, их можно понять. Наконец-то экономическая свобода, наконец-таки они смогут взаимодействовать с миром. Они вернулись в SWIFT, они смогут экспортировать нефть в еще больших размерах. Они получили доступ к деньгам, которые были недоступны.

Геворгян:

- 50 миллиардов пока. Это не все деньги.

Джума:

- Все равно немало. Однако что же ждет нас? Видите ли вы для России угрозу в этом всем?

Геворгян:

- Нас ждут 21 млрд. долларов иранских, которые они готовы, и они уже заявили, заплатить нам за российские вооружения.

Джума:

- И вы верите в это?

Геворгян:

- Абсолютно. Потому что они переходят на российские вооружения. И более того, мы давно уже с ними заключили контракт на поставку С-300 при президенте Медведеве. Под санкциями мы отказались от выполнения условий контракта. Иранцы выиграли в международном экономическом суде в Цюрихе, и мы должны были заплатить неустойку. Тем не менее, несмотря на санкции. Потому что иначе и не могло быть. Иранцы отказались от этой неустойки, готовы были вернуться к контракту. И С-300 мы им поставляем, насколько мне известно. В этом смысле они переходят на российские вооружения как наиболее эффективные, надежные и так далее. И заявили о том, что 21 млрд. они готовы потратить. Может быть, не вся эта сумма уйдет в Россию, но большая часть этой суммы уйдет в Россию.

Джума:

- И еще вроде как самолеты мы должны им отправить. Это все туда же входит?

Геворгян:

- Да.

Джума:

- Что касается нефти. Я думаю, основные опасения ряда экспертов касаются нефти. Что Иран зальет нефтью Европу, в частности, уже европейцы начали договариваться, они поехали в Тегеран. И нефть будет дальше дешеветь, а мы от этого будем страдать. Верны ли такие убеждения?

Геворгян:

- Аббас, давайте все-таки не будем выдергивать эту ситуацию, не увязывая ее со всем происходящим в регионе. Вот этот крах цен на нефть – это в основном деятельность финансовых международных институтов и так далее. Это не совсем реально отражает ее цену. Цена искусственно снижена, по сути.

Джума:

- При этом, если Иран дальше будет демпинговать, нам же хуже.

Геворгян:

- Тем не менее, мы видим, что происходит на Аравийском полуострове. Более того, в самой Саудовской Аравии, которая наибольшую роль в этом деле сыграла. Это тоже уже становится абсолютно критически невыгодным. Потому что денежные авуары тоже иссякают. Кроме всего прочего, насколько мне известно, Иран на сегодняшний день может на рынок выбросить не более полумиллиона баррелей в день. В принципе, картину это особо не меняет. И все-таки надо отметить, что через третьи страны, какими-то полулегальными способами, несмотря на санкции, Иран нефть свою продолжал продавать, в том числе Китаю и Индии. Так что мало чем, с моей точки зрения, появление иранской нефти может как-то повлиять на рынок. Тем более, что, обратите внимание, вчера небольшой рост нефтяных котировок мы отметили. Это просто колебания, они будут колебаться так или иначе. И мне представляется, что в связи со сложными событиями на Аравийском полуострове, в Саудовской Аравии. Йемене, да и не только, событиями в Бахрейне в том числе эта нестабильность на Аравийском полуострове в конечном итоге тоже могут привести к тому, что нефть подорожает. Кроме всего прочего, на эту низкую цену влияли еще и головорезы из так называемого «Исламского государства». Все-таки они же по 10-20 долларов за баррель продавали.

Джума:

- Там не такие объемы, чтобы это влияло.

Геворгян:

- Тем не менее. Все-таки это как-то влияло. Более того, потом Турция продавала эту же нефть и продает в Европу и так далее. Здесь много таких серых и черных схем.

Джума:

- Согласен. Карине Александровна, давайте, отбросив нефть, предположим, это не сильно повлияет на рынок, чисто с человеческой точки зрения основная претензия к Ирану скептиков, что персы – это хитрюги, это люди не совсем чистоплотные в плане отношений. Они всегда за сильного, они всегда действуют в угоду себе. И многие боятся просто того, что замаячила у них какая-то лучшая перспектива в виде сотрудничества с Евросоюзом и США, и они кинут Россию. Они просто предадут ее и принесут в жертву все договоры, договоренности, которые были достигнуты ранее. Вы в это верите?

Геворгян:

- Вы знаете, мне кажется, что это очень примитивная антииранская пропаганда. Слишком даже примитивная. Потому что все-таки известно, что иранцы очень тяжелые переговорщики. Но, в общем-то, контрактные свои обязательства они выполняют. Ну, например. У нас могли бы быть претензии, что по Бушеру иранцы тормозили соответствующие транши, выплаты и так далее. Но я обращаю ваше внимание на то, что и мы, в первую очередь Россия тормозила выполнение своих обязательств. То есть нельзя забывать, что всегда обе стороны в той или иной степени участвуют в процессе. И потом, если персы хитрюги, а все остальные – зайчики-альтруисты, что ли, получается? Поэтому это как-то странно – выделять персов в эту категорию. И те же иранцы могут нам предъявить счет по поводу тех же С-300. Мы заключили контракт и не выполнили его. Для них это тоже было очень показательно. Вот, смотрите, как русские себя ведут. Американцы на них сильно надавили, американцы – это сила. И так далее. Обращаю ваше внимание на то, что сколько те же американцы ни давили на иранцев и сколько санкций они ни вводили, в том числе под влиянием лоббистских групп из Израиля, Саудовской Аравии и так далее, иранцы не поддались на эти санкции. Значит они довольно стойкий народ. Другое дело, с ними, действительно, трудно вести переговоры. Ну, учитесь. Для этого нужны специалисты. У меня был очень интересный эпизод, когда я первый раз, еще будучи студенткой, шла переводить не кому-нибудь, а известному иранскому писателю. И я спросила свою свекровь, которая десять лет прожила в Иране, хорошо говорила по-персидски: как мне с ним разговаривать? Она подумала и ответила одним словом: ласково. Они очень это ценят.

Джума:

- Имея опыт общения с нашими украинскими коллегами, нас уже сложно чем-нибудь напугать. Давайте теперь поговорим с вами о выгодах. Ведь многие эксперты говорят, что от сотрудничества этого, в свете снятия санкций, мы получим огромные выгоды. Что это за выгоды?

Геворгян:

- Я бы вообще столько внимания вот этому аспекту снятия санкций не уделяла. С моей точки зрения, наше сотрудничество с Ираном, конечно, осторожное, но с поднятым забралом, оно очень взаимовыгодно. Потому что, обратите внимание, через Каспий мы сотрудничаем. У нас очень хороший морской путь по Волге и так далее, достаточно отлаженный. Через Иран мы выходим в Индийский океан, нам для этого не нужно с Дальнего Востока плыть, тем более проплывать какие-нибудь Малаккские проливы, которые очень узенькие, и так далее. То есть в данном случае это просто здорово, если мы открываем для себя этот путь. Второе. Иран – это полная таблица Менделеева. Это очень богатая ресурсами страна. Страна с высоким уровнем образования и так далее. Но при этом технологически в некоторых аспектах отставшая в связи как раз с теми самыми санкциями. Поэтому тут у нас появляется поле для деятельности, поле для заказов. Я напомню, что мы там строим атомные электростанции. И заключены новые контракты на строительство атомных электростанций.

Кстати, очень интересный момент. Шах Ирана прекрасно понимал, что страна не может быть независимой, если у нее нет всего спектра промышленного. И он хотел создать металлургический комбинат. И он обращался ко всем. Он обратился к французам, они сказали: зачем вам это? Покупайте сталь у нас, у шведов, у американцев. Но он понимал, что страна не может быть независимой, если она сама не производит сталь. И в результате это был Советский Союз, с которым отношения были очень сложные. Тем не менее, именно Советский Союз построил знаменитый Исфаханский металлургический комбинат, который дает для Ирана вот такую независимость в этой сфере.

Кстати, что интересно, считается, что отчасти западные страны смотрели сквозь пальцы на действия Хомейни, потому что на шаха были сильно обижены. Напомню, что ему не удалось, например, найти политическое убежище в США и в Канаде. В результате он жил у Садата в Каире. И умер очень скоро. Тут есть такие нюансы. И я считаю, что разворачивание сотрудничества выгодно и в политическом плане, и сейчас мы видим взаимодействие по Сирии у России с Ираном. Пусть оно двигается, может быть, не семимильными шагами, но тем не менее, оно выгодно. И, кроме всего прочего, не будучи экономистом, я все-таки понимаю, что для России чрезвычайно важно, для ее экономического роста, расширять вот этот ареал своего действия. И 146 млн. человек – это маловато для того, чтобы рынок функционировал и развивался. А вот прибавление к этому рынку 80 млн. человек, которые проживают в Иране, это очень существенно. Это уже очень существенно. Это почти Советский Союз по возможностям.

И еще один аспект. Мы развивали взаимоотношения и стратегические взаимоотношения с Китаем. Это не означает, что мы должны ослабить эту составляющую и так далее. Но в данном случае мы как бы уравновешиваем вот это свое взаимодействие со странами региона, с серьезными странами, надежными странами и стабильными странами. Иран – одна из немногих стабильных стран в регионе. Вот, невзирая на санкции, это все-таки страна, которую отличала чрезвычайная стабильность.

Джума:

- Да, которой нам сейчас очень не хватает в экономическом плане. Скажите по поводу торговли. Может ли Иран полноценно заменить ту же Турцию?

Геворгян:

- Они могут поставлять продукцию, кстати, более высокого качества, чем турецкая. Это факт. Но они говорят о том, что русский покупатель уже избалован хорошими упаковками, условиями хранения и так далее. Поэтому нужно поднапрячься и сделать так, чтобы товар был привлекательным в том числе и чисто внешне. Кроме всего прочего, они не обеспечивают достаточной сохранности продуктовых товаров. Для них тоже это вопрос. Но они в этом смысле очень предприимчивые люди. Я уверяю вас, что для них это тоже, особенно для частного бизнеса, Иран все-таки страна, где частный бизнес очень развит, кстати, Иран – одна из стран с очень развитым средним классом, - я думаю, что они довольно быстро в этой ситуации сориентируются. И здесь мы можем ожидать товаров именно пищевых очень высокого качества.

Джума:

- Но при этом надо идти иранцам навстречу. У меня друзья из Ирана торгуют томатной пастой, оптом ее везут оттуда. Шикарная паста. Мы ее едим с женой домой. Такого мы не пробовали. Но при этом очень сложно им двигаться в Россию. Каждый шаг дается неимоверно сложно. Вот эта бюрократия, вечные поборы. Стоп на каждом шагу.

Геворгян:

- Иранцы отвечают тем же самым. Той же бюрократией и так далее.

Джума:

- Согласен.

Геворгян:

- Значит высшему руководству страны нужно дать по рукам тем, кто создает такие условия, обирает бизнесменов. Это уже политическое решение, я считаю. С обеих сторон.

Джума:

- Это должно быть. Потому что уже нужно.

Геворгян:

- Безусловно.

Джума:

- Мое сугубо личное мнение, что нам все-таки есть чему у иранцев поучиться в плане импортозамещения, в плане вообще выживаемости. Выжить в условиях изоляции – это Ирану удалось. Кто бы что ни говорил, но иранцы смогли не просто выжить, но еще и встать на ноги, стать ведущей региональной державой, с которой теперь считаются, с которой ее вчерашние палачи теперь ведут разговор за чашкой чая.

Геворгян:

- Но это дорого им стоило.

Джума:

- Очень дорого. А мы пройдем такой же путь? Мы способны?

Геворгян:

- Например, в сфере обеспечения населения лекарствами. Это оказалось чрезвычайно сложно.

Джума:

- Они сейчас почти стопроцентно своими силами покрывают этот рынок.

Геворгян:

- Но был период, когда это было просто трагично и страшно. Но им пришлось это пережить. Вы понимаете, в чем дело, ведь Иран – не закрытая страна. Это не Северная Корея. Правда, там есть ограничения, связанные с интернетом, но, тем не менее, это не такие ограничения, которые существуют в некоторых других странах, в том числе в Саудовской Аравии. Так вот, они много ездили по миру, они это видели. И они поняли, что в этих условиях после распада Советского Союза вопрос их суверенитета встает для них чрезвычайно остро. И ни при каких условиях сдавать свой суверенитет они не были согласны. И в этом была консолидация общества.

Джума:

- Так у нас вроде общество тоже вокруг этой идеи очень консолидировано. Все хотят независимости, свободы, чего-то такого. А мы физически способны на этот рывок, который сделал Иран?

Геворгян:

- У нас для этого был советский задел. У нас были советские системы военной защиты государства. У иранцев этого не было. У них даже нет систем ПВО.

Джума:

- Так нам легче должно быть.

Геворгян:

- Нам легче в какой-то степени это было. Именно потому, что мы уповали на этот ресурс, мы вели себя более расхлябанно. А они – более мобилизованно. Плюс ко всему, к их счастью или к несчастью соседних народов, ситуации в соседних странах были менее стабильные, чем в Иране. Я имею в виду Афганистан, Ирак и так далее. И в этом смысле как бы руки до Ирана не дошли. С другой стороны, тут тоже есть свои нюансы. Для того, чтобы завоевать Иран, например, для этого нужна была бы наземная операция. И при этом армия в 800 тысяч человек. Ее ни у кого нет. И иранский ландшафт, это тоже очень важно для военных, они же на земле воюют, не только в воздухе, не только ракетами бьют, - так вот, иранский ландшафт сильно отличается от ландшафта Ирака. Он чрезвычайно сложен для преодоления.

Джума:

- Что ж, наша программа подходит к концу. Я бы хотел сказать, что мы не хуже. И уверен, что Иран – это хороший пример. Это надежда на то, что еще не все потеряно. И что можно встать на ноги, несмотря ни на что.